Поэзия народов СССР IV - XVIII веков

Маштоц Месроп

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

К тебе, человек, приступаю с мольбою: Карун обезумевший – твой образец. Спасайся! Ты накрепко связан собою – Тщетой одурманенный нищий скупец. Унынием грешен и я, мусульмане; Душа моя также блуждает в тумане. И я свою ношу забот и страданий Влачу, бесприютного мира жилец. Я райскую музыку слышал сначала. Но горькая жалоба громче звучала, И музыка стихла, и сердце попало На торжище раненных скорбью сердец. Есть множество рек и морей полноводных, И семьдесят два языка разнородных, И счесть невозможно мужей благородных, А только царю достается венец. Слепой не увидит, как нищий томится, Глухой не услышит, как плачет вдовица; И пестрядью мира мой взор не прельстится,- В золу и песок превратится дворец. Я – в горле у мира – взываю: помилуй! Я – снедь ястребиная – кану в могилу, Как жалкий поденщик, утративший силу, Как

царь, облаченный в бесценный багрец. И плоть моя стала пристанищем боли, И жил я для общего счета в юдоли, И если я утром сидел на престоле, Я в полдень – отчизной забытый беглец. Достойных врасплох застигает измена; Глаза мои слепнут, слабеют колена; Не вырвется муж из позорного плена, Клинок свой булатный уронит храбрец. Состарились горы, Фраги сострадая, Темницею стала страна золотая, Склонись перед матерью-правдой, рыдая, Пока еще нас не покинул творец!

РУКА МИРА

Душа и сердце болью изошли, В тоске забились под рукою мира. Я застонал – семь поясов земли В тоске забились под рукою мира. На злобный мир я в страхе поглядел; Дана разлука любящим в удел; Мужи, не завершив бессмертных дел, В тоске забились под рукою мира. Коварный мир, ты суетный блудник! Не угадаешь – кто твой временщик? Шах – нищим стал. Ребенок и старик В тоске забились под рукою мира. Безумец, золото копивший,- где? Для милой родину забывший – где? Мой Гулистан, весной оживший,- где? В тоске забились под рукою мира. От песни этой в трауре народ. Молчишь, Фраги? Язык твой был как мед. Твой взор, твой лик, твой стан в плену невзгод В тоске забились под рукою мира…

АНДАЛИБ НУРМУХАМЕД-ГАРИБ

ТУРКМЕНСКИЙ поэт

Ок. 1712-1780

ЛЕЙЛИ И МЕДЖНУН

Отрывки из дастана

Родители Лейли, чтоб отдалить ее от Меджнуна, запрещают дочери посещать школу, где учится Меджнун. Лейли с утренним ветерком посылает привет школьным подругам, рассказывая о своем горе:

Подругам в школу отнеси привет, Струящийся рассветный ветерок! В руках ни книги, ни калама нет - На боль-печаль аллах меня обрек. Очернена я лживым языком. Разгневались на дочку мать с отцом, Из школы взяли, держат под замком,- О том ахуну расскажи, восток! Кто враг, кто друг – не различаю я. Беды не знала молодость моя. Нас оболгали лживые друзья, Влюбленность посчитали за порок. Когда мы с ним, бывало, в школу шли, Я глаз не подымала от земли. На нас соседи клевету взвели, Аул соседний зло на нас навлек. Подстерегла нас вражья западня; Бутон я,- стали розой звать меня, А Кайса – кликать соловьем, дразня. Мы были кротки,- враг вдвойне жесток. Не знала я, что все вокруг обман, Мне нравились лицо его и стан. Была мне школа – точно Гулистан: Среди цветов и я была цветок. Лихой бедой растоптана Лейли: Злодеи счастье в мире обрели, Стал для Лейли темницей сад земли. Изменчив, сестры, беспощадный рок!

Так же тоскует и Меджнун, разлученный с Лейли:

Не обвиняйте, о друзья! Мой рок неукротимым стал. Бежал от вас, несчастный, я,- Забытым, нелюбимым стал. Весь мир любовью полонен, В водоворот я завлечен. Мой нераскрывшийся бутон Шипом неумолимым стал. В огне любви горю давно,- Священное осквернено. Мне превратили в кровь вино, Мой жар неутолимым стал. Как птица в небе,- я один. Я стал никто – ни брат, ни сын. Хотел мой бог и господин, Чтоб я вдвойне гонимым стал. Простите, мать с отцом! Не мог Я не покинуть ваш порог. Другого сына даст вам бог, Коль этот нелюбимым стал. Всем сладко до конца пути С единым именем пройти. Я Кайс,- всевышний, защити!
– Меджнуном – одержимым стал.

Он изливает свое горе другу Зенду:

Друзья! Аллаха самого, царя царей прошу: На раны черные мои пролить елей – прошу, Мне возвратить мой Гулистан я, соловей,- прошу, Дать мне алмаз мой отыскать среди степей – прошу, Царицу на разбитый трон души моей – прошу. Устала голова моя от горьких дум любви, И здесь, в пустыне, слышу я далекий шум любви. Мне душу опалил стыдом сухой самум любви, Тоски не выдержала грудь, не вынес ум любви, Иссох язык; колодец пуст, воды налей – прошу! Коль кипариса нет, листов рагна не надо мне; Другой,-будь, как Лейли, она стройна,-не надо мне Будь гиацинту красотой равна,- не надо мне. Я от любви и грусти пьян; вина не надо мне. Иль ничего не надо мне, иль жизни всей прошу! Безумный кравчий поутру мне чашу протянул, Я стал пустынником любви, покинул свой аул. Увидев ласку милых глаз, я б навсегда уснул, Воскрес бы я, когда б хоть раз на милую взглянул. Чтоб ей пропеть дастан любви, я сто ночей прошу! На сердце тайны без числа глубоко залегли, Их

все раскрыл я пред тобой,- ты ось моей земли, Меджнун я: смейся или плачь, но жалобе внемли. О долгожданная моя! Услышь меня, Лейли! Страдал я долго без нее; блаженства с ней прошу!

Безумный Меджнун бродит по горам.

Эхо вторит его стонам.

Он обращается к горам:

Ты громко стонешь, черный мой утес! Скажи,- о чем? Давай тужить вдвоем. Ты в жертву розе жизнь свою принес? Откройся мне! Давай грустить вдвоем! На лоб надвинув черную чалму, Окутан в траур, в облачную тьму, Поведай: сердце отдал ты кому? Иди ко мне! Давай бродить вдвоем! Влекло влюбленных в горы искони. О, кто, как я, душе твоей сродни? Коль ты влюблен, Меджнуна помяни: Двойной недуг давай лечить вдвоем! Ты узником, в цепях томимым, стал, Ты, истомясь, неукротимым стал, Испив вина, ты одержимым стал. Подымем чашу! Будем пить вдвоем! Благой удел тебе от бога дан. «Горам – все солнце»,- так гласит Коран. К болящему – болящий в гости зван: Давай судьбу благодарить вдвоем! Давай смешаем вздохи – твой и мой, Свою слезу солью с твоей слезой! Молчал утес, а нищий брел тропой. Увы, печали не изжить вдвоем! Меджнун, рыдая, горе в горы нес, Он лил из глаз ручьи кровавых слез. Смотрел безмолвно вслед ему утес. Прочь от утеса! Нам не быть вдвоем!

Лейли просит друга Меджнуна – Зенда – сообщить ей о любимом:

Мой верный! Стонов грудь полна: Единственный, любимый – где? С кем безнадежно сроднена,- Меджнун мой, одержимый,- где? Огонь зажегся и не гас, Он мотыльком кружил в тот час. Где он, безумнейший из нас, В любви неукротимый,- где? Где он, цветник души моей? Где ты, безумный соловей? Где ты? Услышь и пожалей - Мой стон неутолимый: «Где?» Ты одинок, любимый мой, Мой данник верности одной. Где ты, мой странник огневой, Мой друг неутомимый,- где? Я – плоть, ты – дух, живущий в ней, Я – кожа, ты – оплот костей. Ты пьющий кровь любви своей В тоске неизлечимой,- где? О, пусть придет, благословит, Пусть счастьем нег озолотит! В нем талисман целебный скрыт,- Ты стонущий, гонимый,- где? Лейли сказала: краток мрак, Нам солнца не заступит враг! Так будь, Меджнун, твой верен шаг! Влюбленный мой, любимый,- где?

Узнав о том, что родители собираются выдать ее

за купца Ибн-Салама, Лейли молит бога спасти ее от злой участи:

Безжалостное небо, пощади! Зачем мой день ты омрачил, о рок! Мольбы о счастье из моей груди Не слышал ты, не пощадил, о рок! Мой гневный вздох прожег бы небеса: Проклятое круженье колеса! Иль не тобой замучен был Иса? А мне всю грудь ты изрубил, о рок! Коль я вздохну, испепелю твой день, Я прокляну,- не восхвалю твой день: В ожогах грудь, душа одета в тень, Ты заодно с врагами был, о рок! Весь лживый мир слезами я залью. Моим врагам ты предал жизнь мою. Тем, что любовь без сердца отдаю, Ты дочь араба оскорбил, о рок! Коварства твоего не разгадать, Свои шаги скрываешь ты, как тать. Ах, лучше б мне Меджнуна не встречать! А ты, сведя, нас разлучил, о рок! Погиб, кто вверился тебе душой! О, сжалься! Между нами ты не стой! Достойны мы друг друга пред тобой, Из зависти ты нас казнил, о рок! Из-за тебя врагов узнала я. Сердечного спугнул ты соловья, Хотел, чтоб роза не цвела моя, Мою весну ты иссушил, о рок! Ты допустил, чтоб дали мы обет, И вот мы любим, поровну нам лет. Что ж нынче говоришь ты снова: «Нет!» Не раз влюбленных ты губил, о рок! Лейли к врагам привел ты на порог. О, если бы всевышний нам помог! Но знай: Лейли Меджнуну вверил бог! Нас клеветой ты очернил, о рок!

Лейли пишет Меджнуну о том, что ее выдают замуж против

ее воли и что она по-прежнему любит его:

Мы сожжены небесным колесом. Коль не тебе, кому же знать меня! Заклеймены мы вражьим языком. Коль не тебе, кому же знать меня! Я своему Меджнуну жизнь отдам. Лишь исстрадавшийся состраждет нам. И ты мне сердце разрушаешь сам. Коль не тебе, кому же знать меня! Не знал Меджнун, что я ему верна. Он думает: изменница она! Аллаху жалоба моя слышна. Коль не тебе, кому же знать меня! Что ожиданья страстного страшней? Что кубка непочатого хмельней? Я отреклась от родины своей. Коль не тебе, кому же знать меня! Дни шли, но дней тех не считала я, Гранатов-яблок не срывала я, Другому их не отдавала я. Коль не тебе, кому же знать меня! Клевещут вражьи черные слова! Грудь сожжена, в тумане голова. Не бойся, друг: Лейли – твоя жена, Коль не тебе, кому же знать меня? Всегда ищу Меджнуна я, Лейли. Лишь о Меджнуне речь моя – внемли! Вслед за тобой пойду на край земли! Коль не тебе, кому же знать меня!