Поэзия народов СССР IV-XVIII веков
Шрифт:
И вот что шаха обнаружил взор:
Там брачный пир — и женщин полон двор,
И двое незнакомцев, сдвинув брови,
Сидят и держат перья наготове.
В картине этой странным было то,
Что, кроме шаха, не видал никто
Ни свадьбы, ни писцов. А перед шахом,
Который был объят невольным страхом,
Таинственного зала светлый круг
То пропадал, то появлялся вдруг.
И
«Скажите мне, во имя бога, кто вы?»
«Мы — пишущие,— отвечали те,—
Веленья божьи чертим на листе.
Смотри: вот дочь хозяина у двери,
Красавица подобна дивной перп;
Один лишь взгляд вполглаза, с полусна
И участь человека решена.
Стройна, приветлива и сердобольна,
Немало душ она сразит невольно.
Похож на юный месяц юный лик,
На розу, что затмила весь цветник;
Луна и солнце сникнут перед нею,
Соперничать с ее красой не смея,
И, свежих губ ее узрев резьбу,
Смутясь, прикусит Мисра дочь губу.
Четырнадцати лет достигнет пери —
Волк съест ее, она — добыча зверя!»
Сказали и исчезли с царских глаз.
Шах загрустил, услышав их рассказ;
Он в горе впал, зарю слезами встретил,
Но все же дом загадочный приметил.
Весь день, всю ночь провел он в забытьи
А утром вновь решил туда пойти.
Ее отцу не пожалел он платы
И девочку увел в свои палаты.
Владыке не дал дочери, господь,
И шах удочерил чужую плоть.
Ту девочку в тайник души впустил он,
Ее в довольстве, в роскоши растил он.
Вот наконец-то выросла она,
Подобно древу райскому, стройна;
Мир не видал ей равных красотою,
Был взгляд ее для юношей бедою,
А родинка, улыбка уст живых
С ума сводили всех, кто видел их.
Печалями терзался шах великий,
Когда хоть миг он был без луноликой.
«На рубеже четырнадцати лет
Ее настигнет рок. Спасенья нет!»
Шах ведал сам предначертанье это
И принял меры в роковое лето.
Собрал он мастеров со всех концов —
Искуснейших строителей дворцов,
Особый дом создать повелевая;
И вот растет дворец, достойный рая.
Внутри покрыт он золотым литьем,
Запас воды и пищи
Запор его с мудреными ключами
И днем и ночью освещен свечами.
Промолвил шах: «О дочь, живи здесь год.
Записано, что волк тебя сожрет.
Но если через год еще живою
Ты будешь — смерть отступит пред тобою.
Тогда скажу: твой светлый день пришел,
Дарю тебе корону и престол!»
И в том чертоге поселили пери,
Скрепили камнем и железом двери,
Решив, что здесь ей не грозит беда,
Решив — откуда волк придет сюда?
Спустя неделю шах сказал про дочку:
«Зачем ей там томиться в одиночку?»
И девушку, простую дочь земли,
К царевне в золотой дворец ввели.
И вновь, изгнав ее из сердца страх потери,
Свинцом и камнем укрепили двери.
Согласно жили девушки вдвоем,
Едою наслаждаясь и питьем,
Душа с душой — играли без опаски,
Рассказывали, забавляясь, сказки.
Но ту, чей разум жалостью согрет,
Терзал подружки царственный секрет.
Спросила дочку шаха дочь народа:
«Зачем тобою презрена свобода?
Зачем, порвав с роскошной жизнью связь,
Ты здесь в уединенье заперлась?
Что даст тебе приют необычайный?
Откройся, поделись со мною тайной!»
Ответила царевна: «Знай, подруга,
Участница невольного досуга:
Решил аллах в судилище своем,
Что волк меня внезапно съест живьем.
Поэтому меня здесь поместили,
Сказав, что волк сюда пролезть не в силе.
Когда меня оставит бог в живых,—
Я помогу тебе в мечтах твоих».
И возопила девушка простая:
«О царь небесный, пред тобой чиста я,
Что, если б волком сделалась бы я?»
И внял мольбе всевышний судия.
Став хищником, она царевну съела,
Лишь косточки остались кучкой белой.
Когда истек судьбой клейменный год,
Явились к шаху знать и весь народ.
Открыли двери во дворец-темницу,
И... разбежались, увидав волчицу.
Деяньем божьим изумленный шах,
К всевышнему воззвал, упав во прах:
«Всесильный! Я твоей покорен воле,
Прости меня, грешить не буду боле!»