Поэзия рабочего удара (сборник)
Шрифт:
Умирает разбитый, раскрошенный.
Склоните же головы в этот миг перед тюрьмами, смерть арестанта – катастрофа для мира.
Дикари подожгли леса на всем севере: это молитва богу огня; они все ставят на карту перед пришествием воинов Европы.
– Дикари, записывайтесь тысячами в наш отряд.
Епископ сказал речь и потряс, как никогда, богомольцев, одетых в рубища; они подняли руки кверху и еще раз поверили в бога. А епископ пишет кощунственное письмо пастве и клянется, что сам он верить
– Епископ, немедленно… по радио вступай в наш отряд.
Министр реакции приговорен к расстрелу.
– Я готов, я в саване, дайте только улыбнуться сыну, он ждет за оградой… П-пли, без разговоров – пли.
– Министр реакции, наш отряд к твоим услугам: мы улыбнемся.
Батальоны циников и города отбросов пришли с салютом революции. Они бились только час, но не выдержали и начали грабить.
Наши нервы крепки: будьте покойны, циники, будьте уверены, отбросы, – наш отряд их разносит по свету.
Легендарные работники, синие блузы Нью-Йорка, вы недоедаете, вы потеряли аппетит. Счастливцы, завтра же из подземного жерла вы пустите по воздуху железный город. Над Европой, над Атлантикой, Америкой, Сибирью… над Гренландией понесется чудесный набат заводов.
– Мы поспеем вовремя: железная поэма готова. Наш отряд целиком ее автор.
– В этот час зреет заговор. Торжественно прозвонят на всех колокольнях, и в небе начнется ночной карнавал. Дети побегут по млечным путям, выстроят звезды в огненные террасы, соберут всех богов, похожих на людей – их будет до тысячи – и закажут им неистовый небесный гром.
Загремят и свалятся.
Наш отряд устроит им пышное погребение. Но будет стрельба и взрывы.
Как лава, бурлят мгновенья.
Как самоеды, как хищники, сжираем мгновенья всем нашим отрядом.
Встреча*
Медленно…
Ох, грузно мы движемся,
С нами весь скарб наш –
Сто поездов с кандалами.
Погреба пыток.
Озеро гнилого пота.
Собрали всю кровь, опоясали землю и провели кровавый экватор.
Трупный смрад миллионных кладбищ с нами.
Прекрасные, великие командиры мира. Мы все торжественно несем с собой.
Вот улики.
Встать! Суд идет.
– Монахи. Попы. Проповедники.
Ваше слово.
Входите.
Ваш конвой из страшных чертей оставьте.
Херувимы, чудотворцы, немедленно в огненные ризы, в огненные крылья. И марш на небо.
– Монахи. Пузатые архиереи, ваше слово.
Молчите?
– Приговор: в огороды, на сбор картошки.
– Императоры, большие, маленькие, живые, мертвые, наследники, короли, принцы.
Все в золотую шеренгу.
Кто из вас способен – к нам, в чернорабочие.
Плата
– Финансисты, империалисты, дипломаты.
Это вы начали человеческую мясорубку.
Вот они восемь миллионов могил двадцатого века.
Вот восемь миллионов кандидатов харкают кровью.
Глядите, вот миллионы сумасшедших.
К ответу!
Мы в черном, мы злые, мы зверски решительны.
– На кухню, – чистить и подметать отбросы.
– А-а-а-а…
Вы испугались?
Вы в новом белье.
Вы подготовились к расстрелу.
– Ну так знайте.
Начнем.
Наделаем триста тысяч глупостей.
Миллион ошибок.
Тысячу раз растеряемся по-детски.
Мы сотни раз явимся на торжественное собрание и прожжемся сомнением.
И опустим руки.
И снова кверху.
Мы будем окружены своими…
И попробуем голод превратить в праздник.
– Чтобы не пикнуть.
Ни слова…
Иначе мы опять вас разжалуем из чернорабочих в монахи, императоры, дипломаты.
И скажем:
Вот.
Поезда с кандалами.
Погреба пыток.
Озера пота.
Кровавый пояс земли.
И кладбища, кладбища.
Всё перед вами.
Не мигайте.
И ждите.
Год.
Два.
Десять лет.
Но включим машину и без сожаленья загремит фортиссимо.
Крещенье*
Грешники, вы хотите быть святыми?
Пройдите по заводским хорам, мимо тисков, двадцатью саженями выше мостовой.
Трусы. Не хотите ли урок храбрости?
Бегите к вееру, у нас в траншеях у печей.
Скептики, мы хотим заразить вас верой.
Смотрите на кронштейны. Они как будто из соломы. По ним мчатся по два поезда в минуту. Глядите и не мигайте.
Одинокие, вы бежите от толпы?
А идите-ка в нашу столовую. Вот они, десять тысяч наших товарищей. Разве не красавцы они за щами в получасовой перерыв.
Ханжи.
Спуститесь в погреба тепловой станции. Пройдите по аркам и подышите холодом. Вы перестанете кривляться.
Безвольные, не угодно ли урок воли?
Вставайте за долбежный станок. Одним тоном, одним напряжением, тысяча ударов за тысячей… долбит, пробивает, долбит, долбит.
Все добрые, все недостаточно хищные, все, кто не любит жизнь.
Подойдите к маховику компрессора. Три тысячи пудов веса. Сто оборотов в минуту. Хоронит, мозжит, уничтожает, торжественно воет, творит поэму движенья.
Знаете ли, что мы накануне катастрофы из катастроф?
Будьте подручными при пневматическом молоте – он даст перебой вашему сердцу, и вы поверите, что дремота веков рушится.