Поэзия Серебряного века (Сборник)

Пастернак Борис Леонидович

Увертюра

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Удивительно вкусно, искристо, остро! Весь я в чем-то норвежском! весь я в чем-то испанском! Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо! Стрекот аэропланов! беги автомобилей! Ветропросвист экспрессов! Крылолет буэров! Кто-то здесь зацелован! там кого-то побили! Ананасы в шампанском – это пульс вечеров! В группе девушек нервных, в остром обществе дамском Я трагедию жизни претворю в грезо-фарс… Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Из Москвы – в Нагасаки! из Нью-Йорка – на Марс! Январь 1915

Томление

бури

Сосны качались, сосны шумели, Море рыдало в бело-седом, Мы замолчали, мы онемели, Вдруг обеззвучил маленький дом. Облокотившись на подоконник, В думе бездумной я застывал. В ветре галопом бешенным кони Мчались куда-то, пенился вал. Ты на кровати дрожно лежала В полуознобе, в полубреду. Сосны гремели, море рыдало, Тихо и мрачно было в саду. Съежились листья желтых акаций. Рыжие лужи. Карий песок. Разве мы смели утром смеяться? Ты одинока. Я одинок. Июнь 1915 Эст-Тойла [208]

208

Эст-Тойла—эстонский поселок на побережье Балтийского моря. В 1919 г. в результате провозглашения независимости Эстонской республики оказался за пределами России.

Рескрипт короля

Отныне плащ мой фиолетов, Берета бархат в серебре: Я избран королем поэтов На зависть нудной мошкаре. Меня не любят корифеи — Им неудобен мой талант: Им изменили лесофеи И больше не плетут гирлянд. Лишь мне восторг и поклоненье И славы пряный фимиам, Моим – любовь и песнопенья! — Недосягаемым стихам. Я так велик и так уверен В себе, настолько убежден, Что всех прощу и каждой вере Отдам почтительный поклон. В душе – порывистых приветов Неисчислимое число. Я избран королем поэтов, — Да будет подданство светло! 1918

Любовь – беспричинность

Любовь – беспричинность. Бессмысленность даже, пожалуй. Любить ли за что-нибудь? Любится – вот и люблю. Любовь уподоблена тройке, взбешенной и шалой, Стремящей меня к отплывающему кораблю. Куда? Ах, неважно… Мне нравятся рейсы без цели. Цветенье магнолий… Блуждающий, может быть, лед… Лети, моя тройка, летучей дорогой метели Туда, где корабль свой волнистый готовит полет! Топчи, моя тройка, анализ, рассудочность, чинность! Дымись кружевным, пенно-пламенным белым огнем! Зачем? Беззачемно! Мне сердце пьянит беспричинность! Корабль отплывает куда-то. Я буду на нем! 1919

Элегия изгнания

В моем добровольном изгнанье Мне трудно представить, что где-то Есть мир, где живут и мечтают, Хохочут и звонко поют. Да полно! не только мечтанье — Соблазны культурного света? Не всюду ли жизнь проживают Как я в заточении тут? И разве осталась культура, Изыски ее и изборы, Утонченные ароматы Симфоний, стихов и идей? И разве полеты Амура Ткут в воздухе те же узоры? И разве мимозы не смяты Стопой озверелых людей? Вот год я живу, как растенье, Спасаясь от ужасов яви, Недавние переживанья Считая

несбыточным сном. Печально мое заточенье, В котором грущу я по славе, По нежному очарованью В таком еще близком былом…

Классические розы

Как хороши, как свежи были розы

В моем саду! Как взор прельщали мой!

Как я молил весенние морозы

Не трогать их холодною рукой!

И. Мятлев. 1843 г. В те времена, когда роились грезы В сердцах людей, прозрачны и ясны, Как хороши, как свежи были розы Моей любви, и славы, и весны! Прошли лета, и всюду льются слезы… Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране… Как хороши, как свежи нынче розы Воспоминаний о минувшем дне! Но дни идут – уже стихают грозы. Вернуться в дом Россия ищет троп… Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб! 1925

Василиск Гнедов

(1890–1978)

Василиск (Василий Иванович) Гнедов фактически оказался главным эгофутуристом после ухода из их рядов Игоря Северянина. Самый активный и самый скандальный поэт “Интуитивной Ассоциации Эгофутуризма”, Гнедов стал в литературных кругах “enfant terrible”, своими эксцентричными выходками ничуть не уступая в скандальности и популярности таким ярким фигурам, как Маяковский, Крученых, Бурлюк.

Гнедов писал стихи и ритмическую прозу на основе старославянских корней, используя алогизмы, разрушая синтаксические связи. Он также выдвинул иной способ рифмовки – понятийный. Однако в истории литературы он больше известен не как теоретик, а как автор нашумевшей “Поэмы конца”, [209] сводившейся в итоге к одному-единственному не совсем приличному жесту. Его крайняя в эстетическом отношении позиция была больше близка к “гилейцам”. К. Чуковский охарактеризовал Гнедова как “тайного кубо-футуриста, ничем не связанного с традициями эгопоэзии”.

209

Поэма конца. – Архитектоника ее выглядела именно так: название и далее – чистая книжная страница.

Азбука вступающим

Посолнцезеленуоленьтоскло Перепелусатошершавит Осияннососипоносит Красносерпопроткнувшему жаба Кудролещеберезевеньиспой Переспойулетилосолнцем Нассчитаютдураками Амыдуракилучшеумных 1913 по Р. Х.

Летана

И. В. Игнатьеву

Уверхаю лёто на муравой Крыло уверхаю по зеленке. Сторожую Лёто-дом горавый… Д'eрзо под рукой каленки… Лёто-дом сторожкий, часый — Круговид – не сной глаз — Пеленит пеленко газой, Цветой соной Летка нас… Уверхаю лёто! Крыло уверхаю!.. (1913)

Придорогая думь

Рапсода

Ах! дуб – белый – белый — Властник гигантый Верши — Куст передумки-свирели — Звон залихваткой пляши… Листник в Голубку закрапан — Небо в листник вполоснуто… Эх! Дубы-беляки, ржавленки-дубцы, Крапкие ржавки свирели, Дубкие вети-гудцы… Ах! Дуб – белый – белый — Куст придорогой свирели… (1913)

Муравая

Эскизев

Крик… Блик… Да двадцать улик… Травой отравой — Зеленко-муравой…

Смерть искусству

Пятнадцать (15) поэм

Поэма 1

СТОНГА

Полынчается – Пепелье Душу.

Поэма 2