Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

Гильем IX

ГИРАУТ РИКЬЕР

* * *

Дама к другу не была Столь строга на этот раз: Слово встретиться дала С ним на днях, в вечерний час. Срок желанный наступил,— Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской! Нет, видать, Нынче вечера не ждать!» Страсть жестоко сердце жгла, Нестерпимая подчас. День сиял, и ночь не шла. Бедный друг совсем угас,— Ждать недоставало сил! Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской! Нет, видать, Нынче вечера не ждать!» И любовь его могла Всем открыться напоказ: За слезой слеза текла У несчастного из глаз. Ясный день не уходил, Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской! Нет, видать, Нынче

вечера не ждать!» Если встреча нам мила, Ожиданье мучит нас,— От него так тяжела Даже и любовь подчас. День лишь душу бередил. Истерзался друг тоской: «Ох, томиться день-деньской!' Нет, видать, Нынче вечера не ждать!»

Серена сеньора Гир. Рикьера, год 1263

* * *

Пора мне с песнями кончать! Без радости и песни нет. А радоваться мне не след,— Чего от жизни ожидать? В былом не иомшо светлых дней, Но нынче дни еще темней. Ничто надеждой не манит, Лишь плакать хочется навзрыд. Нет, песня мне и не сулит, Что обрету отраду в ней. Хотя по благости своей Господь уменье мне дарит Все в звуках мерных воссоздать: Веселья хмель, тоски печать, Скорбь неудач, восторг побед,— Но поздно я рожден на свет! На песни — чуть ли не запрет, Презренью стали подвергать Высокий дар стихи слагать. Мил при дворах фиглярский бред, Нестройный крик и гнусный вид, А трубадур везде забыт. Что в век разнузданных вралей Его удела тяжелей! Лжехристиане всё наглей,— Ужель злодейством мир не сыт? На них одних вина лежит, Что в правом гневе на людей Господь послал нам столько бед И счастью ратному вослед Нам час пришел — за ратью рать — Святую землю покидать. Вдвойне нам надо трепетать: И мавра грозного побед, И ада — по скончанье лет Там нашим душам пребывать. На свете нет греха лютей, Чем распри меж земных властей, И дух вражды столь ядовит, Что вскоре всех нас изъязвит. Великий боже, царь царей! Свои творенья пожалей И ниспошли безумцам стыд — Их от греха да отвратит. О богоматерь! Поскорей Сердца надеждой отогрей, Что сын твой с высоты воззрит – И мир любовью озарит.

XXVII верс сеньора Гир. Рикьера, год 1292

ПОЭЗИЯ МИННЕЗИНГЕРОВ

КЮРЕНБЕРГ

«Зачем сулишь мне горе, любимая моя? С тобою распростившись, умру в разлуке я. Мою любовь покину, Моим суровым ближним истину явив: Твоей любовью жизнь красна, любовью был я жив», «Пренебрегать негоже другом дорогим. Разумно и похвально не расставаться с ним. Люблю я, как умею, Я с другом не расстанусь, покуда друг мне мил, А тот, о ком я говорю, такой же, как и был».

* * *

«Радость будет позже, тоска сначала. Рыцаря пригожего я повстречала. Только бы не отняли его у меня, Сердце обезрадостив до последнего дня».

* * *

«Одна поздно ночью стою на башне. Слышу, поет рыцарь. Нет песен краше! Поет будто Кюренберг, не смолкнет он всю ночь. Моим будет рыцарь — или пусть уедет прочь». Несите мне доспехи! Седлайте мне коня! Любимая в далекий путь отправила меня. Отправлюсь я в далекий путь и стану ей милей. Пусть она тоскует вечно по любви моей.

* * *

Стоял я поздно ночью у твоей постели, Но разбудить не смел тебя, будучи у цели. «Бог тебя накажет. Уходи ни с чем. Я тебе не медведица. Я людей не ем».

* * *

«Когда в одной рубашке, бессонная, стою И вспоминаю статность благородную твою, Заалеюсь, будто роза, окропленная росой. И сердце томится по тебе, любимый мой». «Ноет мое сердце. Всегда болит оно, Когда захочется того, чего не суждено. Не золотом прельщаюсь я, не звонким серебром. Живет мое желание в образе людском».

* * *

«Этот сокол ясный был мною приручен. Больше года у меня воспитывался он. И взмыл мой сокол в небо, взлетел под облака. Когда же возвратится он ко мне издалека? Был красив мой сокол в небесном раздолье: В шелковых путах лапы сокольи, Перья засверкали — в золоте они. Всех любящих, господи, ты соедини!» «Ах,

как текут слезы от боли нестерпимой! Меня покидает мой милый, мой любимый. Лжецы виноваты. Господь их накажи! Нам бы помириться и не слушать этой лжи».

* * *

Моею будь, красавица! Жизнь за тебя отдам. И любовь и горе разделим пополам. Одной тобою буду жить, одну весь век любя. А полюбишь злого — пеняй на себя.

* * *

Во мраке ночи быстро скрывается звезда. Так прячешься, красавица, ты от меня всегда. Что ж, милая, попробуй слюбиться с другим! Тогда на этом свете мне тесно будет с ним.

* * *

Знатнейшая девица, она прекрасней всех. Посылаю к ней гонца, надеясь на успех. Поехал сам бы свататься, да страшно — вот беда! Вдруг я не понравлюсь ей? Что же делать мне тогда?

* * *

Женщину и сокола знай только замани! Тобою прирученные, к тебе летят они. Под стать невеста рыцарю, невеста хороша. Едва подумаю о ней, поет моя душа.

МЕЙНЛОХ ФОН СЕФЕЛИНГЕН

* * *

О тебе наслышан, решил я на тебя взглянуть, Ради красоты твоей пустился в дальний путь. Теперь увидел я тебя и честно признаю: Счастлив тот, кто посвятил тебе любовь свою. Ты лучшая из лучших; умолчать грешно об этом. Глазам твоим спасибо! Кого хотят, согреют благословенным светом. Тебе служить хотел бы тот, кто в тебя влюблен. Влюбленный признается, что красивых самых жен Ты, госпожа, затмила. Жен других и в мыслях нет. Смилуйся, разумница, дай какой-нибудь совет! Рассудок помутила ты и жизнь отнимешь вскоре. – Не по твоей ли воле Ушла былая радость и воцарилось горе? Кто хочет женщине служить, пусть будет скромен тот, Пускай своей печали никому не выдает. Свои надежды в сердце пускай таит он, скрытный, Чтобы отстал скорее соглядатай любопытный. Награды удостоен тот, кто преданно служил, A кто развратен сердцем, Старается напрасно. Он красавицам не мил. Победами не хвастай, не бегай за женщиной вслед. Народ кругом глазастый, чуть что — и радости нет. Непостоянный рыцарь изменит, полюбив. Запутается в сплетнях тот, кто нетерпелив. Пусть никто кругом не знает, что она сказала: «Да!» Сбей сплетников с толку — И, как многие другие, счастье ты найдешь тогда. Прекрасною и гордой очарован я навек. Свободы не дождаться: я пропащий человек. Она меня пленила. Теперь я сам не свой. Очи мои не видали никогда красы такой. Она была прекрасна и пребудет впредь. Благословляю день я, Когда ее впервые я сподобился узреть. Служу неутомимо и знаю почему. Дороже и дороже она сердцу моему. Милее и милее со временем она. Прекрасней и прекрасней: так хороша она одна. Повсюду прославляю вечную мою любовь. Пусть от любви умру я, Из мертвых я воскресну, чтобы служить ей вновь. «Ах, эти соглядатаи! Ах, эти шептуны! Позорят меня, бедную. Страдаю без вины. О том, что я влюбилась, толкуют все вокруг. Мол, я его подруга, а он мой близкий друг. Болтайте на здоровье! Я по-прежнему чиста. Глаза колет верность. К другому, бог свидетель, не влечет меня мечта. Красавца молодого избрал мой нежный взор, И женщины другие мне завидуют с тех пор. Но я не виновата, что я прекрасней всех. И телом и душою полюбить его не грех. Когда была другая с ним, с доблестным, нежна, Теперь отстать ей лучше. Знать ничего не знаю! Моя радость мне нужна!» Кругом посланцы лета, румяные цветы. Как служит этот рыцарь, прекрасная, знаешь ли ты! Готов служить он верно, была бы ты близка. С тех пор как он уехал, в сердце у него тоска. Чтобы не выжег душу ему полдневный злой, Пускай вкушает радость, В твоих объятьях лежа, благородный рыцарь твой.

* * *

Свои разносят сплетни по всей стране клеветники. Умей хранить молчанье наветам вопреки. Немногословный рыцарь дамами всегда любим. Он человек надежный. Куда спокойней с ним! Пока язык болтает, не надейся на успех! Внакладе пустомеля. С болтуном — и смех и грех. «От этой доброй вести прошла печаль моя. Вернулся мой любимый в родимые края. Пускай теперь оставит меня тоска в покое. Любимого дождаться... Счастье-то какое! Не надо мне другого. Он мною предпочтен. Вернулся, слава богу! Как служить умеет он!» Других она красивей, добрее и честней, И никаких проступков не числится за ней. Не потому, что ниспослал всевышний мне блаженство Вкусить у ней на ложе все эти совершенства, Нет, потому, что верю я собственным глазам, Ей, благородной даме, службой должное воздам. Нет женщины прекрасней. Для нее не жаль трудов. Пускай она прикажет! Любое повеленье рыцарь выполнить готов.