Погасить Черное Пламя
Шрифт:
Обычные эльфы и мандречены не могли видеть всего этого так ясно, как видит маг седьмого уровня; но они ощущали, более или менее смутно, что им предстоит. И те, кого жезлу не удалось поймать на крючок наслаждения чужой болью, старались покинуть Рабин.
– Ты сказал, что я новый Мелькор? – только и переспросил Лайтонд.
– Не кощунствуй, – строго одернул его Кулумит. – Мелькор был валар, а ты – просто эльф.
– Хуже. Я полукровка.
– Тем более. Я сказал – как Мелькор, – сообщил рыжий эльф.
Кулумит остановился и закрутил головой,
– Мне неприятно, что ты сравнил меня с Врагом, – ответил Лайтонд.
– Ну, прости, – сказал Кулумит утомленно. – Он все равно почти восемь веков как мертв.
Ульрик и Урсула прибыли на место встречи последними – через полчаса после того, как отзвонили полночь. Эльфка провозилась дольше, чем рассчитывала, увязывая одеяла. Но Кулумита на заветном перекрестке они не нашли. Вместо рыжего эльфа там уже стояли повозки с семьями всех швей из ателье Урсулы. Телепатический импульс не мог пробить ауру спящего, но когда Урсула решила связаться со своими работницами, обнаружилось, что в эту ночь почти никто не спал. Ульрик тоже мысленно позвал своих столяров. Некоторые работники сочли предложение своего хозяина здравым, и тоже решили отправить своих родных и близких прочь из Рабина.
– Ну, и где он? – спросил Ульрик.
– Откуда мне знать, – чуть не плача, ответила Урсула.
В этот момент из-за огромной подводы швеи Амарги появились двое мужчин. В руках одного из них был огромный жбан. Урсула облегченно вздохнула, узнав Кулумита. Второй мужчина был в желтой замшевой куртке, когда-то очень модной, судя по бахроме на рукавах и спине, а сейчас безжалостно вымазанной в грязи, словно ее обладатель провел бурную ночь в угольной шахте. Что-то в глубине души Ульрика дрогнуло при этом сравнении, словно легкая рябь прошла по реальности. На боку эльфа в грязной куртке висели внушительные ножны – увы, пустые. Урсула подумала, что его лицо спрятано под кожаной красной маской, но брат ее сразу понял, что все лицо незнакомца покрыто засохшей кровью. Волосы у него были светлые, на висках на эльфийский манер были заплетены две косички – совершенно измочаленные, побуревшие от крови. Судя по доносившимся обрывкам фраз, эти двое спорили о Мелькоре. Ульрик вздрогнул. «А кого еще вспоминать в такую ночь», мрачно подумал столяр. Рыжий эльф принялся оглядываться, и стало ясно, что швею и ее брата он попросту не замечает.
– Привет, – сказал Ульрик, подходя к парочке.
Кулумит кивнул. Затем он обвел медленным взглядом выстроившуюся череду повозок. На его лице начало проступать понимание.
– Ты же сказал, там большая пещера, – робко сказала Урсула.
Кулумит
– Большая, – сказал он с непонятной интонацией.
Ситуацию спас окровавленный эльф.
– Амарт, – непонятно сказал он и засмеялся. – Амарт…
– Вы не будете возражать, если я тут прилягу? – осведомился раненный у Урсулы. – Голова что-то кружится.
– Конечно, забирайтесь, – хриплым, бандитским голосом, совершенно не вязавшимся с ее миловидным личиком, произнесла эльфка.
Ульрик помог эльфу с разбитым лицом подняться на подножку. Когда раненый оперся на плечо столяра, его сильно качнуло, и он почти что свалился на дно коляски, в теплые и мягкие одеяла.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кулумит встревожено.
– По сравнению со Змееславом, неплохо, – глухо ответил тот из одеял и добавил, обращаясь к Урсуле: – Меня зовут Шенвэль.
Эльфка, с осторожным любопытством глядя на распростертого у ее ног мужчину, тоже представилась.
– Поехали, что ли? – осведомился Шенвэль.
Кулумит сел на козлы, пристроил рядом поставец, и места для Ульрика не осталось. Столяр несколько мгновений разглядывал дорогую эмаль и башенку на откидывающейся крышке.
– Может, положим его в мешок? – предложил Ульрик.
Кулумит кивнул. Жбан переместили в мешок, убрали назад. Ульрик устроился рядом с рыжим эльфом и взял в руки вожжи. Столяр стегнул лошадей, и коляска тронулась. А за ней – и весь караван. Ульрик с интересом посматривал на рыжего эльфа, но молчал.
«Ты знаешь, кто твой рыжий любовник?», телепатировал брат Урсуле.
– Странная ситуация сложилась с налогами, – сказал Черное Пламя.
Император принял старшин рабинских цехов в тронном зале. В качестве особой милости он вышел к гостям в человеческом облике. Император попросил старшин придти вместе с помощниками, и таким образом Ульрик впервые встретился с Черным Пламенем лицом к лицу.
– Я к тому, что их поступает в казну все меньше и меньше, – продолжил Черное Пламя.
Тишина в зале стояла гробовая. Было очень душно, словно не пышная золотая осень заглядывала в прорубленные под самым потолком многочисленные окна, а безжалостно горячая макушка лета.
Черное Пламя протянул руку к столику из черного дерева. На нем стоял высокий жбан, украшенный дорогой эмалью, с забавной башенкой на откидывающейся крышке. Император налил себе холодного квасу в серебряный стакан с чернью.
– Неужели горожане перестали бить тарелки и миски? – спросил Черное Пламя. – И больше не ломают табуреток об головы друг друга на семейных праздниках?
Он усмехнулся, обвел присутствующих взглядом, от которого, несмотря на жару, холод продирал до костей. Ульрик ощутил всю нечеловеческую сущность императора, которой было тесно в потасканном плаще человеческого облика. Черное Пламя отпил кваса. Старшина цеха столяров, сидевший рядом с Ульриком, громко и судорожно сглотнул.
Из замка его молодой помощник вернулся с повышением, но отнюдь не обрадованный таким поворотом событий. Черное Пламя, приняв свой истинный вид, разорвал по одному старшин всех рабинских цехов на глазах у остальных, кому милостиво была дарована жизнь.