Поглощенные Грешники
Шрифт:
Прижимая простыни к груди, я поворачиваюсь, наблюдая за его татуированной спиной, когда он неторопливо направляется в ванную.
Он останавливается и проводит ладонью по затылку, прежде чем повернуться и пригвоздить меня мрачным выражением лица.
— Презерватив, — вот и все, что он говорит.
У меня кровь стынет в жилах, что резко контрастирует со спермой, стекающей по внутренней стороне бедра. Как я могла быть такой глупой? Как ни странно, но мысль о предохранении даже не приходила мне в голову. Ни когда Рафаэль заявил, что собирается трахнуть меня, ни когда он яростно
Но я прерывисто вздыхаю.
— Я принимаю противозачаточные.
Его глаза сужаются, от раздражения его челюсть напрягается. Слово почему пляшет где-то между дверью и кроватью. Конечно, я не говорю ему, что принимаю их с тринадцати лет, чтобы регулировать менструацию.
Он проводит раненой рукой по горлу, останавливая взгляд на спинке кровати позади меня.
— Ты чиста? — спрашивает он напряженно.
Я смотрю на него с неверием.
— А ты? — огрызаюсь я в ответ.
Его глаза опускаются на меня с горьким весельем.
— Да, Пенелопа. Обычно я не настолько глуп, чтобы трахать какую-то телку без презерватива.
А потом дверь ванной комнаты захлопывается за ним.
Глава третья
Звук воды, брызгающей на кафель, привлекает мое внимание к двери в ванную. Чем дольше я смотрю на нее, тем сильнее беспокойство давит мне на грудь.
Рафаэль назвал меня какой-то телкой и теперь смывает меня со своего тела. Но теперь, когда я впустила его в себя, у меня появилось ужасное чувство, что я не смогу сделать то же самое.
Я сажусь прямее, стараясь не обращать внимания на свежую струйку спермы, стекающую между моих бедер. Я не знала, что Рафаэль жил на яхте, но, черт возьми, почему бы и нет? Впервые я осматриваю спальню-каюту. Черные шторы, кремовые стены. Мягкая отделка на мебели. Это всё олицетворяет его, а остальное – точно принадлежит меня. Трусики, свисающие с лампы. Скомканные шорты на подоконнике. Мои вещи выглядят так же неуместно в этой комнате, как и я себя чувствую.
В воздухе висит такая неловкость, что сковывает конечности. Я ложусь на спину и поддаюсь этому, уставившись в потолок. По прошествии того, что кажется часами, но на самом деле, вероятно, всего лишь минутами, я понимаю, что душ все еще работает. Эта неловкость перерастает в смущение.
Он ждет, когда я уйду? Боже. Не считая того, что он не пригласил меня на свидание и трахнул без презерватива, он обращался со мной как с любой другой женщиной. Он трахал меня сзади, и трахал грубо. Может, он ожидает, что я уйду до того, как он выйдет?
Меня тошнит от мысли, что он выйдет из душа и будет раздражен тем, что я все еще валяюсь в его постели, поэтому вскакиваю с нее, роюсь в поисках лифчика и шорт, надеваю их, затем натягиваю майку на грудь.
Что теперь?
Хотела бы я знать, каков обычный этикет для девушек на одну ночь. Это могло бы дать мне некоторое представление о том, что делать после секса на одну ночь. Я бы, наверное, смогла разобраться в этом, проявив немного
Ох… на которой я, к тому же, работаю.
Если бы моя голова еще не кружилась, я бы разбила ее о стену за свои грехи. Какая же я идиотка. Выйдя из этой комнаты, я рискую столкнуться с коллегой.
Глубоко вздохнув, я зажмуриваю глаза и мысленно представляю себе два сценария развития событий. Первый — шокированное лицо Анны, когда она увидит, как я в пижамных шортах крадусь из комнаты Рафаэля. Второй — Рафаэль выходит из ванной в низко спущенном полотенце. Он смотрит на свой телефон и удивленно замирает, когда понимает, что я все еще в его постели. Ох, говорит он, проводя рукой по шее. Я думал, ты уже ушла.
Ни в коем случае.
Я рывком открываю дверь и несусь по коридору, находя там одну свою туфлю, а другую — в столовой экипажа. Не обращая внимания на завтракающих старшего помощника командира судна и главного инженера, я бросаюсь к лестнице, где через перила перекинут плед. Другие члены команды-призрака отступают в сторону, чтобы пропустить меня, кусают губы и поглядывают на часы, но я держу подбородок высоко поднятым, а мысли — на плавательной платформе.
Следующая миссия: добраться до Побережья.
Дрожа у открытой двери, я прижимаюсь носом к окну и прищуриваюсь на Тихий океан. Он ярко-голубой, и ни одно судно не покачивается на его бурных волнах.
Ну же. Я прикасаюсь к кулону на шее, как бы напоминая ему, что везучие девушки в любую секунду могут случайно наткнуться на служебный катер, отправляющийся в порт.
Но там ничего нет.
От моего вздоха стекло затуманивается. Мне нужно найти кого-нибудь и умолять его взять меня к себе. Боцман и его матросы обычно слоняются по платформе, чистят гидроциклы в гараже или моют палубу.
Поплотнее укутавшись в плед и готовясь к холоду, я выхожу наружу, чтобы посмотреть, не замечу ли я каких-нибудь признаков жизни. Скорее всего, я умру от переохлаждения, но это лучше, чем умереть от смущения.
— Ты собираешься добираться домой вплавь?
Резкий ветер доносит до моей спины окутанный в харизму его голоса вопрос. Мои плечи напрягаются. Я поворачиваюсь и вижу Рафаэля, прислонившегося к раме французских дверей, в его глазах пляшет веселье.
Боже, как он красив: в свежем костюме, свежевыбритый. Единственный признак того, что несколько часов назад он кого-то забил до смерти — это разбитые костяшки пальцев, сжимающие кухонное полотенце.
Я сглатываю ком в горле.
— Если придется.
— Мм. Далековато плыть на пустой желудок.
У него звонит телефон, он достает его из кармана и переводит взгляд на экран.
— Иди внутрь, Пенелопа, — говорит он, не поднимая глаз. — Я еще не закончил с тобой.
Я несколько секунд смотрю на его профиль, затем перевожу взгляд на океан.
Когда я неохотно возвращаюсь в тепло комнаты отдыха, Рафаэль бьет меня полотенцем по заднице, как хлыстом.