Погоня за «оборотнем»
Шрифт:
— Нидлмэн занимался частным извозом, — исключил Олдрих первое предположение Сейлеса.
— Ты хочешь сказать, он не работал в таксопарке?
— Именно.
— Тогда это наша проблема. А не мог он трепануться где-нибудь в баре дружкам, своему ребенку, шурину, жене?
— Жена сообщила, что она единственная, кто знает о случившемся. В бары он не заглядывал. Только работа и дом. Мы уже все выяснили, чертов умник.
— Тогда это наша проблема.
— Именно.
— Может, это было просто вооруженное ограбление?
— Пусть будет ограбление, если тебе так нравится. Я там не был и не могу тебе сказать, так ли все было на самом деле.
— Чиф?
— Что?
— Знаю, что ты злишься, у тебя есть на это полное право. Ты больше разозлишься, когда я тебе еще кое-что расскажу.
Во-вторых, мы владели информацией об одном бомже. Он жил на улице в картонной коробке рядом с рестораном, где Ван Митер с потаскухой обедали. Бродяга нашел солнцезащитные очки, которые, как он сказал, она уронила, садясь в такси перед тем, как замочить Ван Митера. Бомж передал очки нашему агенту. Мы получили список тех, кто приобрел их, а это люди не бедные. В мире такие дорогие очки носят только двести пятьдесят человек. Около двух суток назад этот бомж скончался. На место выехали чистоплюи, не подозревающие о связи между двумя смертями. Об этом промелькнуло сообщение где-то, но на него ты и внимания не обратил бы. Смерть бомжа выглядела естественной и, как заключила полиция, наступила в результате асфиксии, вызванной рвотной массой от чрезмерного употребления спиртных напитков.
В-третьих, да, Ван Митер замарался, ты прав. Он попутно обделывал свои делишки, а та потаскуха, которая трахалась с ним за обещанную наркоту, но от Ван Митера ее не получила, решила его замочить. Да, ты прав, все происходило приблизительно так.
И все это я тебе говорю потому, что, как мне кажется, мы находимся в такой ситуации, когда может быть замаран кое-кто еще. Кто-нибудь из твоих или моих ребят. Неисключено, что и из тех, кто присутствовал на совместном совещании. Нам следует провести мощную операцию по предотвращению утечки информации. Ты расскажешь обо всем, что сообщил мне, тому, кому считаешь нужным. Я же проинформирую Барнса, так как обязан это сделать. Потом мы встретимся и ты расскажешь, скольких людей ты посвятил в наш разговор и кого именно. И с этого момента можно начинать операцию в соответствии с инструкциями.
— А вы, федералы, и впрямь умники.
— А ты как думал.
— Сейлес?
— Что?
— Спасибо.
— Не за что.
— Сейлес?
— Да?
— С Днем независимости тебя.
Глава 19
— Что такое «натуральный цыпленок»? — спросил Аронсон. — Это тот, что вырос на воле в сельской местности?
— Таких цыплят в наше время не найдешь, — скептически ответил Барнс.
— Когда ты предложил встретиться в «Опушке» мне послышалось «мощи», и я уж, грешным делом, подумал, что ты хочешь встретиться на кладбище. «Опушка», — это где Ван Митер, царство ему небесное, обедал перед смертью. Хороший он парень был, этот Ван Митер. Мне он нравился. До сих пор не верится. Такая смерть. Как там Сюзан?
— Более-менее.
— Она, видимо, взяла короткий отпуск. Чем она занимается?
Барнс обратился к подошедшему официанту:
— Холодное спагетти с салатом и стаканчик белого вина.
Аронсон еще раз просмотрел меню в слабой надежде найти что-нибудь с копченой ветчиной, но и на этот раз ему не повезло. Он демонстративно закрыл меню и попросил официанта принести ему то же самое. Когда официант, забрав меню, удалился,
— Рита сообщила о смерти еще одного человека, связанного тесными узами с мистером Уильямсоном.
Аронсон хлопнул себя руками по бедрам:
— Я любил по-своему Шираз и не обращал внимания на то, кем она была и чем занималась. Ты меня понимаешь. К этим людям привыкаешь, и от этого не уйти. Чувства должны быть естественными, в противном случае всем станет ясно, что ты внедренный агент. А тут ни с того ни с сего убивают Шираз. Я-то был уверен на сто процентов, что «Невозмутимый Д» отомстит этой бабе за убийство Лайонела и одному из людей Лорки за его сделку с ней. Когда убили Шираз, царство ей небесное, я отнес это на счет Лорки, полагая, что он хочет поставить «Д» на место, но Лорка отрицает свою причастность к убийству. Лорка — «голубой», но я ему верю. Более того, Лорка пошел на необычный шаг он сам вышел на меня, сказал, что Шираз не убивал, и даже попросил передать «Невозмутимому Д» свои соболезнования. У Лорки и в мыслях не было ссориться с «Д». «Женщин я не убиваю», — сказал он на ломаном английском, и я уверен в том, что он говорит правду. Он может убить кого угодно, но не женщину. Наиболее вероятным убийцей Шираз, царство ей небесное, остается эта баба, и для «Невозмутимого Д», должно быть, стало ясно как божий день, что у нее были веские причины для убийства его телохранителя и сделки с оптовиком. Поэтому она расправилась и с подружкой «Д», Шираз.
Аронсон наклонил голову к Барнсу и прошептал:
— Ты слышал, что они сделали с Шираз? Рита не сказала тебе?
Барнс утвердительно кивнул головой. Такой подавленной, как в тот день, он еще Риту не видел. Она стояла в двери его кабинета, сложив руки на груди со взглядом, полным отрешенности. На приглашение Барнса войти и сесть она никак не отреагировала. У нее даже не было неизменной сигареты в руках. Рита вдруг заговорила по-испански, пока он не напомнил ей, что на этом языке он знает только несколько ругательств. Затем она так долго молчала, что он грешным делом подумал, не пришла ли она объясниться в любви.
— Шираз мертва, — наконец выдавила она из себя. — Ее зарубили мечом или каким-то другим длинным и острым предметом. Ее кололи… в половые органы.
— Ужасная смерть, — сказал Аронсон.
К соседнему столику официант подвел девушку. Ее каштановые волосы были коротко подстрижены под панка. Девушка была одета в черную шелковую блузку с подплечниками, серые льняные слаксы и черные кожаные спортивные туфли, как у велосипедистов. Она носила очки в золотой оправе, простые часы из нержавеющей стали и тонкую золотую цепочку. Руки у нее были свободны, что именно и понравилось Барнсу в той девушке, с которой он поднимался на лифте. Девушка за соседним столиком в этом плане ему даже больше нравилась: с собой она не принесла ни книжки, ни кошелька, ни мелких денег, ни ключей (даже карманы в брюках отсутствовали) — у нее не было ничего, кроме твердой уверенности добиться своего и без этих мелочей. Глядя на нее, он вспомнил девушек с Файер-Айленд, где семья Барнса — тогда еще была такая семья — проводила один из августовских отпусков. Девушки были в бикини. Подколов волосы, они бежали по отмели, далеко вперед выбрасывая ноги, с непоколебимой уверенностью встретить того, кто наверняка позаботится, чтобы у них не было ни в чем нужды.
Девушка не удостоила Барнса ответным взглядом, и Аронсон вновь завладел его вниманием.
— Рита говорит, что мистер Уильямсон обнаружил, гм, останки и лично захоронил их. Официальных заявлений в полицию не поступало.
Лицо Аронсона выражало недоумение — так необычно прозвучала фраза из уст Барнса.
— Кому подавать заявление? Не будет же он сам себя сдавать.
— Ближе к делу. Какие ответные действия он предпримет?
— В том-то и дело, Джон. Мы об этом не узнаем, пока он не начнет действовать. Этот «Д» — молчун. Я не хочу сказать, что он — как это выразиться? — немой. Он просто не разговаривает. За него говорила Шираз, царство ей небесное. К нему приходишь, садишься, — задаешь вопрос — она отвечает. Вопрос — ответ, вопрос — ответ. Она отвечала, как если бы знала ход мыслей «Д». Так могло продолжаться часами. Может, они между собой и говорили наедине. Кто знает?