Погоня за счастьем

Ренье Элизабет

— Я тебе отвечу, — сказала Кейт, — словами человека, которому мы все доверяли и который был нашим другом, — сэра Чарльза Глинда. «Если нарушишь людские законы, то будешь отвечать перед людьми. Но отними у человека жизнь, и тебе придется отвечать перед Богом».

Мэтью неловко переступил с ноги на ногу, избегая встречаться с ней глазами. Джесс подтолкнул его к двери. На крыльце они замешкались, оглядывая улицу, потом снова направились на церковный двор. Ветер донес до Кейт смех Джесса.

— Не кисни, Мэтью, — втолковывал он своему напарнику. — Мистрис

Кейт и не с такими, как ты, справлялась. Но я не знаю женщины умнее и храбрее ее — даже моя жена с ней не сравнится.

Недовольный Мэтью, чье самолюбие сильно пострадало, угрюмо брел в темноте. В шайке он был новичком, но знал, что одно правило считалось нерушимым — хранить верность.

Кейт, поспешившая за ними вдогонку — напомнить, что один бочонок остался у нее в гостиной, отчетливо услышала его ответ:

— Готов согласиться, что девчонка она смелая. И недурна собой… по-своему. Но меня не заставили бы жениться на Кейт Хардэм за все Серебро на свете.

Глава 8

Ричард отпил вина из бокала и нервно поправил шейный платок. Наверное, в двадцатый раз он оглядел новые бриджи, которые были сшиты местным портным, гадая, не сочтет ли Арабелла их лишенными элегантности. Молодые щеголи, окружавшие ее тем вечером в Лондоне, выглядели словно павлины — все в оборках из тончайших кружев, с тщательно завитыми и напудренными волосами. Здесь, в Суссексе, люди одевались, думая в первую очередь об удобстве. После дня, проведенного на охоте, бриджи обычно покрывались грязью, на камзоле из тонкого сукна обнаруживались прорехи, а парик зачастую оставался висеть в кустах.

Он взглянул на портрет сэра Чарльза — этот человек одевался не задумываясь о моде и вел себя как считал правильным. Но если он и презирал условности, то все же пользовался всеобщей любовью и уважением. Казалось, он вот-вот сойдет с портрета и дом наполнится его громким веселым голосом.

Тишина действовала на Ричарда угнетающе. Даже поленья горели медленно, неохотно, без россыпи веселых искр. Молодой лакей, тихо стоявший у двери, изо всех сил сдерживал зевоту. Судя по всему, дом перенял характер нового владельца.

Ричард допил вино и принялся ходить по комнате, сцепив руки за спиной. Нервы у него были натянуты как струны — сказывалась бессонная ночь. Ветер сотрясал стекла, свистел и выл в трубе. Всю ночь он ворочался с боку на бок, и в мыслях его царил такой же хаос, как за окном. Его постель окружали трое. Арабелла — светлокудрая, изысканно красивая, улыбаясь, манила его мягкой белой ручкой, а в глазах таилась усмешка. Кейт печально склоняла кудрявую темную головку, молчаливо упрекая его за легкомысленно данное обещание. И сэр Генри Глинд, с бескровной маской вместо лица, за которой скрывались мрачные тайны.

Ричард замедлил шаг и снова остановился перед портретом.

«Зачем вам надо было умирать? — мысленно спросил он, как когда-то Арабелла. — Если бы вы были живы, я не ждал бы сейчас с таким мучительным трепетом Арабеллу».

Сзади

раздался какой-то звук, и он резко обернулся. И в мгновение ока оказался у подножия лестницы — Арабелла как раз спустилась на площадку. Она задержалась, слегка наклонилась вперед, и луч солнца позолотил складки ее черной бархатной амазонки, а вокруг волос под черной треуголочкой загорелся яркий нимб.

Довольная восхищением, которое прочитала в глазах Ричарда, Арабелла последний марш лестницы преодолела словно на крыльях, так что он невольно протянул руки, чтобы подхватить ее. Любое освещение выгодно подчеркивало ее красоту: свечи озаряли точеные белые плечи, огонь камина искрами вспыхивал в голубых глазах, вот и сейчас солнечные лучи облили позолотой очертания ее стройной фигуры. Чувствуя, как спазм сжимает горло, он склонился над ее рукой, невнятно бормоча слова приветствия. Ричард так глубоко погрузился в волшебный мир, где, кроме них двоих, никого не было, что невольно вздрогнул, когда она обратилась к лакею:

— Я не стану пить вино, Джонатан. Кажется, все-таки и в Суссексе иногда выглядывает солнце. Я хочу успеть этим воспользоваться.

Она повернулась к Ричарду, натягивая перчатки.

— Отец просит его извинить. Он совещается со своим поверенным. Кажется, некоторые из дядюшкиных дел оказались весьма запутанными. Нашлись какие-то чеки и письма, сильно озадачившие отца. Он не знает французского и потому попросил меня перевести их, и…

— Французского! — Ричард едва не задохнулся.

Арабелла слегка подняла брови:

— Что странного, если дядя и вел переписку с Францией? Правда, я в этих письмах ничего не поняла. Там было что-то такое о лунном свете и «дорогих крошках». — Ее смех зажурчал, как серебряный ручеек. — Можно подумать, что дядя содержал целый гарем французских красоток.

Ричард вымученно улыбнулся:

— Вы к нему несправедливы.

Она пожала хрупкими плечиками:

— Может быть. В конце концов, он не был женат. Едва ли он вел монашеский образ жизни. Наверняка в Соколином замке частенько бывали дамы.

— Если и бывали, то я их не встречал.

Она бросила на него дразнящий насмешливый взгляд:

— А вы умеете молчать, сэр, и храните верность другу. Я нахожу эти качества весьма достойными восхищения.

Он поклонился и пошел вслед за ней к выходу. Уже в дверях он бросил взгляд через плечо на массивную дверь библиотеки, жалея, что нельзя прожечь глазами отверстия и увидеть происходящие за ней таинственные вещи.

Чарльз временами бывал очень беспечен. Мог забыть, куда засунул кошелек, не велел экономке запирать шкафы. Он доверял и слугам, и друзьям, и всем им было известно о помощи, которую он оказывал контрабандистам. Но оставить на виду компрометирующие письма? Едва ли он способен был совершить подобную глупость… Но ведь он не собирался умирать, это произошло внезапно. Он не предполагал, что в его дом явятся чужие люди, что его брат станет шарить по углам, совать свой нос во все дыры, словно любопытный терьер.