Шрифт:
Глава 1
Лето! Долгожданное, ласковое, обожаемое всеми. По-моему, лето невозможно не любить. Время, когда царят легкие платья, ажурные зонтики, выезды на природу и шумные игры в мяч и волан. Обожаю лето! Обожаю пикники на изумрудной траве, усыпанной радужным разноцветьем благоухающих цветов. Обожаю жмурки и догонялки, обожаю румяные булочки и фрукты, которые наша служанка Лили не успевает достать из корзины, как они уже исчезают в глубоких карманах платьев для пикников, моем и моей подруги Эдит.
– Ада!
Я резво обернулась, отчего бант на «конском хвосте» взметнулся широкими белоснежными концами. Матушка приближалась к моей комнате. Шаги ее были быстры и шумны, и я сделала вывод, что она взволнована. Но что могло взволновать мадам Ламбер в столь чудесный день, когда уже готова коляска, чтобы везти нас на пикник? На мгновение я испугалась, что выезд отменили, и это испортило мне настроение. Ведь я так ждала этот пикник, первый в нынешнем году.
Эдит, обучавшаяся в училище для благородных девиц в соседнем городке Данье, написала мне, что привезла с собой альбом с рисунками модных нынче шляпок, его ей подарила одна из столичных сокурсниц. Мне не терпелось увидеть новинки этого сезона, потому пропустить любимое с детства увеселение, на котором мы должны были встретиться, было вдвойне обидно.
– Адалаис, – матушка появилась в дверях моей комнаты. – Ада, Всевышний, что на тебе надето?
– Платье для пикника, матушка, – я в недоумении смотрела на нее.
Это было мое любимое платье, которое мне пошили еще по весне и которое я так мечтала показать Эдит. Потому матушкины слова меня покоробили и даже обидели.
– Ада, девочка моя, – уже мягче сказала мадам Ламбер, – ты уже выросла из этого фасона. Его длина не подходит для взрослой девушки. Переоденься.
– Матушка, но вы же сами одобрили его! И длина уместна, она по щиколотку, почти в пол! – воскликнула я. – Это совершенно новое платье!
– Смени на лазоревое, – уже жестко отчеканила матушка, чем совсем привела меня в растерянность.
Лазоревое платье, удачно шедшее к моим глазам, было пошито для прогулок в городском саду, но никак не для пикника. Об этом я поспешила напомнить матушке, но она осталась непреклонна.
– Лили, – кликнула она нашу служанку. – Переодень Адалаис в лазоревое платье. – Затем окинула меня придирчивым взглядом. – И прическу поменяй. Сделай локоны, которые пристало носить приличной девушке, а не этот легкомысленный хвост. И никаких бантов. Моя дочь – невеста.
И она покинула мою комнату, оставив меня в расстройстве и недоумении. Я с сожалением оглядела свое новое платье для пикника, вздохнула и позволила Лили разоблачить меня. Спорить с матушкой бессмысленно, когда она такая. А я послушная дочь и не приучена своевольничать.
Лили привычно ворчала, пока расправляла складки на лазоревом платье с высокой талией. Повязала мне на спине бант из кушака, расправила его и усадила, чтобы сменить прическу. Пока грелись щипцы, я отчаянно переживала, что все эти перемены неспроста
– Лили, что происходит? – спросила я, когда она вкалывала мне в волосы шпильки.
– Откуда мне знать, – ответила служанка, пожимая плечами. – Раз мадам велела, стало быть, так и должно быть.
– С этим не поспоришь, – вновь вздохнула я и терпеливо ждала, когда Лили закончит со мной.
Вскоре вновь вернулась матушка. В ее руках я увидела баночку с пудрой.
– Ты неприлично загорелая, Ада, – поморщилась матушка. – Благородная девушка должна иметь светлую кожу.
– Матушка, мы не из высшего сословия, – взбунтовалась я, уворачиваясь от пуховки. – К чему все это?!
– Ада!
– Нет, матушка, объяснитесь сначала, – мне пришлось все время передвигаться, чтобы пуховка и матушка не настигли меня.
– Ада, перестань ребячиться, – строго велела мадам Ламбер.
– Дульчина, – голос папеньки раздался как нельзя кстати. – Долго мне вас ждать?
Папенька появился в дверях. Он изумленно изломил бровь, разглядывая нас с матушкой. Затем усмехнулся и командным тоном велел:
– Мадам Ламбер, немедленно проследуйте в экипаж! Ада, крошка, не задерживайся.
Папенька дождался недовольную матушку, подмигнул мне, и родители скрылись за дверями. Я облегченно вздохнула, подхватила свой зонтик, купленный к лазоревому платью, и поспешила следом. Пикник не отменился, и это было лучшей новостью. Уже покинув комнату, я обернулась, увидела, как Лили уходит за корзинкой, и вернулась обратно, чтобы спрятать в своей сумочке гребень и голубую ленту. Я свою прическу находила глупой и совершенно не подходящей к выезду на природу, потому собиралась ее сменить. Маленький акт непослушания, за который мне, конечно, влетит, но уже дома, когда вернемся.
– Мадемуазель Адалаис!
– Бегу, Лили, – ответила я и поспешила вниз, уже более спокойная и довольная.
До Льенского леса предстояло ехать около трех четвертей часа, и за это время можно было привыкнуть и к лазоревому платью, от которого я тоже была в восторге, но не сейчас.
– Мы прибудем последними, и тень обязательно кто-нибудь займет, – сказала матушка.
– И кто в этом виноват? – папенька ехал рядом с каретой на своей любимой Радуге.
– Ада, – совершенно несправедливо обвинила меня матушка. – Она была неподобающе одета.
– Но матушка…
– Молчи, несносное дитя, – отмахнулась матушка. – Где были мои глаза, когда я платила портнихе за то ужасное платье?! – патетично воскликнула она. – Завтра же закажем новое, а то отдадим бедным.
Слова матушки были так обидны, что я едва не расплакалась. Заметив это, она стукнула меня по коленке веером.
– Не смей! Глаза будут красными, – матушка вновь отвернулась к окошку, за которым ехал папенька, и я показала ее спине язык.
Папенька заметил и рассмеялся, отчего матушка обернулась и строго посмотрела на меня. Но я уже сидела, как должно благородной девушке, опустив скромно взгляд и сложив руки на коленях. Матушка с подозрением осмотрела меня, отвернулась, но вновь резко развернулась, готовая поймать меня на недостойном поведении, однако обнаружила лишь смирение и послушание. Оставшись довольной своим осмотром, она повернулась к папеньке.