Погоня за судьбой
Шрифт:
Впереди и вверху показался серебристый бок «Виатора». Его силуэт напоминал пчелу, поджавшую лапки. Три секции – кабина, жилой отсек и большой грузовой модуль в хвосте – соединялись друг с другом сравнительно тонкими сочленениями. Атмосферные крылья были убраны в корпус, а титановые гермошторы окон – подняты. Отсюда уже можно было видеть тусклый желтоватый свет, который через толстые прямоугольные ферропластиковые окна, забранные изнутри занавесками, проникал в вакуум. В борту приоткрылись пара небольших пазов, и маневровые сопла дали короткий импульс для корректировки орбиты.
Когда
– Ну, наконец-то вы добрались! Осторожно, двери открываются…
Радио пискнуло и замолчало, а в блестящем корпусе «Виатора» начал медленно поворачиваться цилиндрический переходник, открывая ярко освещённые белые стены атмосферного шлюза. Глайдер вплыл внутрь и мягко приземлился на брюхо, а переходный отсек загудел в обратном направлении. Щелчок… И ещё полторы минуты свиста заполняющего камеру кислорода.
Я перегнулась через Мэттлока и пихнула в бок храпящего Марка. Тот встрепенулся и принялся осоловело оглядываться по сторонам.
– Где это мы? А, ну да…
– Слышь, ты кнопочку-то нажми.
– Да, точно, точно…
Марк отключил автопилот, погасил приборы и поднял двери. Я выбралась из глайдера, с хрустом потянулась и направилась из шлюза в грузовой отсек. Мэттлок с Томасом на руках выкарабкался с пассажирского сиденья и, осматриваясь по сторонам, засеменил следом. Ангар освещался немногочисленными газовыми лампами, а вдоль стен были закреплены какие-то металлические баллоны, аккумуляторы и запасные детали корабля. В углу сиротливо стоял большой дизельный генератор. Проходя через просторное помещение, я проводила взглядом свою прелесть – забранный брезентовым полотном гравицикл. Из-под полотна скромно выглядывала матово-чёрная часть одного из четырех двигателей вертикальной тяги.
Обожаю эту штуку! Слетать тёплым вечером до реки, на обратном пути с высоты птичьего полета проводив местное светило за горизонт, пока ветер бьет в лицо и развевает волосы – что может быть лучше?..
Дверь в жилой модуль с мягким жужжанием поднялась, и нам навстречу, шурша прорезиненными гусеницами, выкатился дядя Ваня. Он обрадованно заскрипел динамиком:
– А вот и вы, мои дорогие! Лиза, Марк… Профессор Мэттлок, очень приятно познакомиться! – подкатываясь ближе, он протянул вперёд один из манипуляторов. Мэттлок стоял, разинув рот, и обескураженно смотрел на чудо кибернетики. – Я наслышан о вас. Тяговый локомотив археологии, добрая сотня публикаций, научные степени и звания… Честно сказать – я восхищён таким знакомством! А это у вас на руках что такое? Собачку с собой привезли?
Немного придя в себя, профессор аккуратно взял в ладонь и пожал манипулятор дяди Вани.
– Это Томас, предлагаю считать его моим питомцем. Большое спасибо за тёплый приём, Иван… Как вас по отчеству?
– Бросьте, Рональд, зовите меня по имени. Я ненамного старше вас… Вернее, намного, но с нашими-то числами это роли уже не играет…
Дядя Ваня захохотал, а уже слегка освоившийся Мэттлок робко улыбнулся в ответ. Он так и продолжал держать на руках свернувшуюся гусеницу-переростка. Ваня скомандовал:
– Надюша, бери курс к Воротам. Земля ждёт!
Двигатели заработали, и я ощутила мягкий толчок. Бесстрастный механический голос раздался из репродуктора:
– Маршрут построен. Расчётное время прибытия к переходу: шесть часов двадцать одна минута. Солнечная активность в норме. Радиационный фон немного повышен – пятьдесят четыре микрозиверт в час. Остатки джета от аккреционного диска взрыва сверхновой в туманности Орёл, опасность минимальна. Все системы работают в штатном режиме. Приятного полёта.
– Спасибо, милая… Ну, Рональд, пойдёмте, я устрою вам небольшую экскурсию по кораблю.
С этими словами он приобнял Мэттлока манипулятором чуть выше талии и увлёк его в глубь жилого модуля. Рядом со мной возник Марк, смачно зевнул, почесав пузо и пробубнил:
– Надо бы подкрепиться…
– Марик, твою ж мать… – я поднесла ладонь к лицу, покачала головой и устало направилась в свою каюту.
Мне хотелось поскорее смыть с себя душную и потную Джангалу. Дверь с шелестом опустилась за мной, и я наконец-то осталась наедине. Сложив кобуру с пистолетом на столик и сбросив ботинки, я неспешно раздевалась, стоя у панорамного окна. Под нами, постепенно отдаляясь, проплывал округлый бок зелёной планеты. Когда он скрылся из виду где-то под днищем «Виатора», я была обнажена.
Как только я вошла в помещение, сенсоры обнаружили человека, и корабль всё это время любезно подогревал пол каюты – в мозг поступал сигнал от электрофизиологических терморецепторов на ступнях. Где-то внутри я в очередной раз восхитилась тем, насколько далеко человек зашёл в деле постановки технологий себе на службу… Весь набор рецепторов, почти полное взаимодействие с нервной системой, ювелирные движения пальцев, и даже имитация боли – ровно в той степени, чтобы сообщить мозгу об опасности, но при этом оставить сознание в полной ясности…
Я глядела теперь на себя в зеркало в полный рост в углу каюты и мягко проводила блестящими, чуть прохладными руками по бёдрам. Мощные матовые сервоприводы, которые заменяли мне мышцы ног, темной синевой проглядывали меж титановых вставок, поблёскивавших в тусклом свечении космического пространства по ту сторону окна.
Вдоволь налюбовавшись собой, я прошла в душ и встала под струю воды. Блаженство разливалось по телу, пока прохладная жидкость смывала с меня сегодняшний день. Выключив наконец воду, я натянула белоснежные трусики и майку, вернулась в каюту и села на кровать.
Я прокручивала в голове недавний разговор с профессором. «…Избавляя этот мир от зла, мы впитываем его в свою душу…» Что чувствует загнанный в угол зверь? В какой момент его страх превращается во всепоглощающую ненависть, а отчаяние – в холодный расчёт?
Я хорошо, как сейчас, помнила обрюзгшее перекошенное лицо Гилберто Травиани. Я стояла перед ним в его огромном кабинете в здании планетарного правительства Каптейна и смотрела в непривычно большие стеклянные глаза, полные ужаса, пока его маленькое алое сердце делало последние сокращения в моём кулаке. А он, побледневший, покачивался, тупо пялился на мою окровавленную биотитановую руку и пытался понять, что же только что произошло.