Погоня за судьбой
Шрифт:
— Es pan comido, — выдохнула она и осторожно повела вездеход вперёд.
Поворот руля – и мы медленно ползём по камням. Под колёсами что-то похрустывало, я снова задержала дыхание, инстинктивно сжалась в комок и даже втянула живот, пытаясь сделаться хоть чуточку легче. В ушах гулким эхом сердцебиения отдавались секунды – и вот мы снова на твёрдой земле. Однообразные пейзажи, казалось, застыли вокруг нас. Всё те же полдюжины сопок, которые я успела изучить досконально, едва заметно перемещались вокруг нас, пока транспортёр, набрав скорость, пересекал новое базальтовое поле.
Облегчённо выдохнув,
Впереди, в знойном мареве проступали чёрные угловатые обломки, беспорядочно разбросанные по широкой площади. Скорее всего, во время падения пилот задирал к небу нос корабля и до последнего пытался вытянуть его, поэтому полоса крушения растянулась на добрые полкилометра. Оставшаяся после катастрофы носовая часть по инерции проползла вперёд и была остановлена россыпью огромных щербатых валунов. Оторванная корма – грузовой отсек вместе с двигателями – сгорела и расплавилась, превратившись в чёрные бесформенные комья, из которых торчали изуродованные сверхвысокими температурами каркасы…
Софи подвела машину вплотную к тому, что осталось от серой ребристой туши. Разбитая, вдавленная внутрь кабина жалобно косилась на нас закопчёным куском лобового обтекателя. Припав на правый бок, погибшая машина вытянула к небу распахнутый боковой люк, возле которого выцветшей бледной сталью выделялся одиноко лежащий пистолет. Тел не было – тут и там были разбросаны облепленные песком куски лежалого мяса и лоскуты одежды и бронежилетов. Похоже, у кого-то после крушения была славная пирушка…
Транспортёр остановился, Софи открыла дверь и ловко перебралась в кузов. Покопавшись в оборудовании, она вытащила на свет ящик с инструментами и спрыгнула на песок. Перехватив автомат, я последовала за ней, и мы оказались под самым люком. Из темноты корабля до слёз в глазах разило жжёным пластиком и оплавленным металлом.
— Ты знаешь, где искать? — спросила я.
— Да, там всё на виду. — Софи щурилась на солнце, прижимая к животу чемодан с инструментами. — Кабина почти цела, и есть шансы, что репитер уцелел. Подкинешь меня?
Сцепив руки, я подсадила её на деформированную тушу «Остиума», и Софи скрылась во тьме. Взобравшись следом, я оглянулась по сторонам. Было тихо, лёгкий ветерок таскал по земле пыль. Далеко впереди, оттенённая массивной горой с узкой плоской вершиной, виднелась зеркальная верхушка купола, словно огромного мяча для гольфа – до лаборатории отсюда было рукой подать. Могли бы и на эту сторону мост построить, ей богу – даже пешком можно было бы за час сходить туда-обратно. И вновь я с теплотой вспоминала старую-добрую «Хускварну», подаренную станционному смотрителю…
Внутри чёрного проёма послышался грохот, треск, приглушённый матерок, и я спрыгнула вниз, окунувшись в горелое зловоние. Мятые технические шкафы, ставшие полом, жалобно стонали под моим весом, пока я пробиралась в сторону кабины.
— Ну как? — спросила я. — Нашла?
— Здесь он, никуда не делся, — отозвалась Софи. — И даже не поцарапался.
Возникнув в проходе, она протянула мне массивный серый прямоугольник с выемками, технологическими
— Бери, только аккуратно, не раздолбай его, — приказала она. — Оно, конечно, и не такое пережило, но мало ли… Иногда достаточно самого пустяка, чтобы испортить устройство.
Устройство – массивное на вид, но достаточно лёгкое – легло мне в руки, и я аккуратно вынесла его к люку, а затем вытащила наружу и вылезла следом. Подняв Софи, я спрыгнула вниз и приняла прибор из её рук, прислонив его к раскалённой стенке корабля. Софи оказалась рядом, схватила прибор и решительно направилась к вездеходу. Несколько уверенных шагов – и нога её неожиданно подворачивается, а ретранслятор летит в песок.
— Что-то меня держит! — закричала Толедо, моментально погрузившись по колено.
Кварцевая пыль вокруг барахтающейся Софи стремительно осыпалась внутрь воронки, и через секунду та скрылась уже почти по пояс.
— Уже иду!
Не помня себя, я схватила её под руки и принялась изо всех сил тянуть на себя. И умудрился же этот гад нас подкараулить!
— Тащи меня! — отчаянно визжала Софи, отбрыкиваясь второй ногой и цепляясь за меня руками. — Я не хочу умирать, как Ричи!
Рывок, ещё один, и ещё… Нога её выскользнула, и мы рухнули на песок. Софи без одного ботинка вскочила и ринулась обратно к «Остиуму», а из воронки передо мной показались острые челюсти и полдюжины тёмных, круглых, ничего не выражающих глаз. Мандибулы задрожали, громко и прерывисто защёлкали, выражая недовольство упущенной добычей, а я передёрнула затвор автомата. Спустя полсекунды челюсти и глаза скрылись в песке.
— Я не хочу! — кричала Софи, соскальзывая и срываясь, безуспешно пытаясь вскарабкаться наверх, в корабль. — Он меня чуть не утащил! Не хочу!
— А ну возьми себя в руки! Не хватало ещё паники! — Выцеливая песок под ногами, готовая в любой момент нажать на курок, я оказалась рядом с ней. — Лучше найди какие-нибудь листы там, внутри! Куски обшивки или что-нибудь подобное. Тащи всё сюда и выкидывай наружу, будем строить дорогу к машине.
С моей помощью Софи наконец удалось забраться в люк. Она скрылась в корабле и принялась громыхать там каким-то железом. Наружу с грохотом вылетело помятое сиденье, затем ещё одно. Обугленный кусок какой-то столешницы, пара стальных труб…
Хлам всё появлялся и падал на песок. Софи, кажется, поставила своей целью выгрести из «Остиума» всё, что не было привинчено, а я тем временем прокладывала к «Зубру» импровизированную дорожку из хлама в обход коварной песчаной ловушки. Вспомнилась вдруг забавная детская игра, где нужно было передвигаться по верхам, по стульям, диванам и столам, чтобы не угодить в «лаву» на полу. Здесь, впрочем, и в настоящую лаву угодить можно было запросто.
Постепенно продвигаясь вперёд, я добралась до ретранслятора, а затем накидала хлама, доведя дорогу до вездехода, и вернулась к кораблю за Софи. Та, утомившись выкидывать запчасти из «Остиума», кое-как спустилась вниз, и мы, проявляя чудеса эквилибристики, стали перепрыгивать с детали на деталь. Вскоре мы достигли вездехода. По огромному колесу Софи вскарабкалась в салон, дрожащими руками приняла драгоценный прибор, а затем помогла взобраться и мне.