Погоня за судьбой
Шрифт:
— Поверьте мне, Элизабет, вы бы не хотели, — возразил андроид и встретил мой непонимающий взгляд. — Здесь слишком хорошо для того, чтобы ваша чёрная душа нашла тут покой. Сейчас вашим граням нужен другой угол падения света.
— Откуда вы… Откуда ты знаешь, что мне нужно?
— Молодость – не время для покоя. — Он снисходительно улыбнулся. — Ребёнок приходит в парк аттракционов и мечтает остаться там навсегда. Стать оператором в парке, чтобы быть поближе к машинам, создающим счастье – вот предел его мечтаний в этот момент. Если он сохранит, пронесёт свою мечту сквозь года и наконец станет оператором аттракциона – он будет сидеть возле рычагов и изнывать на
— Понимаю. Но я не хочу тут работать.
— Рай – это место для пожилых, — сказал Аллен. — Молодые могут быть счастливы, лишь навещая рай проездом…
Мгновения бежали одно за другим, Айяс и Арас сближались, и наконец два световых потока слились в один – он на считанные секунды увенчал собой выпуклую линзу океана, рассёк её надвое. Два брата установились один над другим – большой и степенный Айяс будто бы поднял на руки маленького бойкого Араса, и последний начал менять цвет. По мере того, как луны, расходясь противоходом, продолжали движение, красноватый оттенок Араса сменялся оранжевым, становился всё мягче и теплее, словно по небу плыл огромный турмалин.
— Плеохроизм – вот, о чём я говорю вам, — произнёс андроид, указывая рукой на бегущий по небу оранжевый диск. — Люди могут быть разными. И когда вы вернётесь домой из дальнего плаванья, что-то обязательно изменится. Однако, будьте готовы к тому, что изменения будут совсем не те, на которые вы рассчитываете.
— Признайтесь, Аллен. Вы ведь никакой не андроид, правда? — спросила я, заглядывая ему в лицо.
— А кем считаете меня вы? — парировал он вопросом на вопрос.
— Вы слишком похожи на человека для того, чтобы быть роботом. Может, вы даже более человечны.
— Люди давно уже свыклись с мыслью о том, что среди них живут машины. — Аллен повернулся ко мне и облокотился на каменный парапет. — Они их даже не замечают, однако подсознательно боятся – отсюда и возникло правило пятидесяти процентов. Чего боятся люди? Того, что не могут себе позволить обращаться с вещью так, как обычно обращаются с вещью – ведь эта вещь может обогнать их в развитии.
— К тому же, андроиды не стареют и не болеют, — заметила я. — Здесь явно замешана зависть.
— Не надо завидовать, — усмехнулся Аллен. — В наших жилах течёт всё та же обычная кровь, культивированная биоинженерами. И эта кровь нуждается в капитальной чистке каждые три года. Мы прочипированы, и о наших перемещениях известно всё. Снятие метки – это тяжкое преступление, за которое нам грозит деактивация… Единственное наше преимущество перед людьми – правило «не спрашивай, не отвечай», которое ввели в Кодекс Личности, дабы избежать старомодных предубеждений. Да и то – пользоваться им мы можем только на Циконии.
— Я слышала, андроидов в отсталых анклавах вроде Нового Сеула или Североамериканских Штатов до сих пор официально считают предметами, — заметила я. — Там, похоже, на Кодекс плевать хотели.
— Эти гетто изолированы. — Он совершенно по-человечески пожал плечами. — Нас не пускают туда, а произведённых там андроидов не выпускают во внешний мир. Мне повезло, что я был произведён здесь – в передовом сообществе с передовыми нравами.
— И всё-таки, я не могу понять, что тебя здесь держит, — сказала я, глядя в глаза человекоподобному роботу. — Неужели тебя устраивает такая жизнь? Целыми днями мять кости старикам и доходягам, выписывать препараты, гонять жирдяев по бесконечным гимнастикам… Пока твоих собратьев отправляют к далёким мирам, пока они добывают для человечества ценнейшие ресурсы… Я бы на твоём месте уже давно
— Как я уже говорил, кибернетические организмы лишены детства и юности, а вместе с ним и всех их треволнений. Мы можем сохранять спокойствие в любом месте и в любой ситуации…
Арас убегал прочь от Айяса. Цвет его постепенно возвращался к исходному, наливаясь багрянцем. Степенный Айяс уже подползал к видневшемуся вдалеке острову – ещё одной застроенной роскошными зданиями скале на кромке обширного Сангирского архипелага.
— Я хочу сделать вам подарок, Элизабет, — неожиданно сказал Аллен.
— Спасибо, но мне давно уже ничего не нужно.
— Это не материальный предмет. Это – врачебный секрет моей специализации, и я готов раскрыть его только вам.
— Но почему именно мне? — в недоумении развела я руками. — Через тебя, наверное, сотни людей в день проходят…
— Вы – человек будущего, — не моргая, Аллен посмотрел на меня. — Вы готовы видеть родство человеческого существа с любым другим существом – в том числе с роботом. Вы принимаете нас такими, какие мы есть… Запоминайте: «Анри-Марианна-Шарль». Этот аварийный код вшит во все современные процессоры. Он может поднять на ноги даже сильно повреждённого андроида.
— И зачем мне это? — Я пожала плечами. — Разве что на случай, если я открою мастерскую по ремонту роботов… Кстати, что означает этот код?
— Это имена трёх автоматонов, созданных Пьером Жаке-Дро и его сыновьями в восемнадцатом веке – автоматических художника, музыканта и каллиграфа, — совершенно серьёзно произнёс андроид. — Считается, что термин «андроид» произошёл от фамилии изобретателей. Эта версия, впрочем, до сих пор является предметом для обсуждений.
— Ну что ж, спасибо за столь оригинальный подарок, — усмехнулась я, прокручивая в голове услышанный код. Я всё же решила запомнить его из уважения к Аллену…
Через какое-то время Арас скрылся за зданием пансионата, а Айяс утонул в океане. Остаток вечера прошёл в ни к чему не обязывающей тишине – мы молча наблюдали, как две луны удалялись друг от друга. Изгиб горизонта постепенно опадал и сдвигался влево, в сторону столицы региона с космопортом. Внизу, под скалой, кишела жизнь – часть кораллового дна снова скрылась под водой, и там с утроенной силой метались и всеми цветами радуги перемигивались неведомые светляки.
Когда совсем стемнело, Аллен вежливо попрощался со мной, пожелал удачи и скрылся во тьме. Ещё немного посидев в одиночестве, я направилась по выхваченной невысокими парковыми фонарями дорожке в сторону отеля, чтобы неспеша собрать свои вещи и приготовиться к отбытию. Где-то в кустах трещали невидимые насекомые, а со стороны зелёной изгороди лабиринта раздавались приглушённые девичьи смешки…
* * *
В холле отеля было тихо и прохладно, а за окном сквозь листья проглядывала тёмная ночь. Сонный администратор за конторкой сосредоточенно перебирал какие-то стикеры. Было совершенно тихо – лишь бубнил невидимый отсюда телевизор в подсобном помещении позади стойки. Я сидела за столиком с чашечкой кофе из автомата и ждала Марка, который с минуту на минуту должен был прибыть на аэротакси, чтобы забрать меня к космодрому, где нас уже ждал «Виатор».
Допивая кофе, я мысленно прощалась с этим местом – с монументальным белоснежным зданием, ярко-зелёными фруктовыми зарослями вокруг, гигантскими бассейнами со спиралевидными горками… На целый месяц оно стало мне домом, долгожданным пристанищем после скитаний по промозглому Каптейну – проклятому и обречённому на то, чтобы сгнить, превратиться в слякоть и раствориться в дожде…