Погоня за судьбой
Шрифт:
Почему никого нет? Нет, это всё не то! Они все не могли так просто взять и исчезнуть!
Ноги сами вынесли меня на улицу. Территорию настороженно обходили военные, заглядывая под каждый куст, а я тем временем побежала в сторону девичьего корпуса. Поворот дорожки, кусты, и вот оно – крыльцо и отделяющие меня от входа несколько ступенек. Преодолев подъём, я изо всех сил толкнула дверь…
Дыхание перехватило, в желудке зашевелился огромный чёрный червь ужаса. Мой разум отказывался верить в то, что увидели глаза, я вросла в пол, не в силах пошевелиться. Позади, простучав набойками по бетону и хрустнув мелким гравием под сапогами, остановился загорелый офицер Сантино и
— Санта Мария, — только и вымолвил он сипло.
Вдоль стен длинного коридора аккуратно, с какой-то маниакальной тщательностью были уложены тела, накрытые белоснежными простынями. Кое-где на белых простынях кляксами темнели багряные пятна. В воздухе стоял железистый запах крови, она потёками и волочащимися следами покрывала напольный кафель.
«Это всё происходит не со мной, с кем-то другим… С кем-то другим… На дверях висел замок, взаперти сидел щенок… Чёртов детский стишок, проваливай, сейчас не время! Всё это не со мной, не со мной, это не я… Их не убили, они не могут быть мертвы! Только не их!»
Ноги волочились сами собой, я медленно брела вперёд, как заколдованная.
«Мне нужно знать… Знать, здесь ли они…»
— Я с тобой. Я тут, рядом, — раздался из тяжёлого затхлого полумрака сдавленный голос Марка Сантино. Пиликнул коммуникатор. — Быстро медиков сюда. Двухэтажка справа, в глубине территории…
В голове безумным бесконечным волчком крутились строчки из детского стишка:
«На дверях висел замок, взаперти сидел щенок…»
И вновь, и вновь, по кругу…
Я неровно шагала по этому коридору смерти, опуская взгляд то влево, то вправо, и слышала, как Марк идёт следом. В звенящей тишине наши шаги отдавались громом в ушах. Морок наваливался, душил солёным ароматом молодой смерти… Присев у первого попавшегося тела, я приподняла простыню. Бруно с разбитой головой…
«На дверях висел замок…»
Следующее тело – бледная Эшли с неестественно вывернутой шеей…
«Взаперти сидел щенок…»
Лежащий на животе Кацман, подогнувший под себя ноги…
«Все ушли, и одного…»
Посиневшая лицом Эвелин с фиолетовыми следами пальцев на шее…
«В доме заперли его…»
Я стянула очередную простыню и рефлекторно зажала рот рукой. Аня в разодранной кофте с кровавой раной в животе… Рыжие волосы слиплись, пропитавшись багрянцем, а взгляд больших глаз был устремлён куда-то в потолок. Мёртвые глаза гипнотизировали, манили, в них я видела девятый вал эмоций и чувств, которые захлестнули последние мгновения перед тем, как её дыхание прервалось. Они навеки отбились слепком в голубой радужке – животный страх, дикая боль, чудовищное облегчение… Облегчение жизни, освобождённой смертью…
Кто-то взял меня за плечо и голос Марка тихо произнёс:
— Пойдём отсюда. Не нужно нам тут находиться.
Я с нечеловеческим усилием оторвала взгляд от Анны и повернулась в сторону обрамлённого телами коридора, который тянулся далеко-далеко, исчезал где-то в чёрной бесконечности, как голодная разинутая пасть ненасытного чудовища.
— Вера и доктор, — выдавила я из себя. — Я должна знать…
И я двинулась вперёд. Покатилось во все стороны эхо оглушительного грохота едва слышных шагов, и сильная ладонь вновь легла на моё плечо.
— Нет, ты не должна. Ты больше ничего им не должна, ты ничем не сможешь им помочь.
Я попыталась вырваться, не получилось – он крепко держал меня. Развернул к себе, взял за плечи и встряхнул.
— Смотри только на меня, не смотри на них, — приказал он, пронзая меня взглядом бездонных карих глаз.
Я послушно глядела на него снизу-вверх. Его лицо плыло, распадаясь
Марк аккуратно усадил меня на ступени и присел рядом. Я отсутствующим взором смотрела в серо-зелёный ком пластилиновой пустоты – я не могла закрыть глаза, потому что если я это сделаю, коридор вернётся. На то, чтобы разрыдаться, не было сил. Их больше не осталось ни на что.
Набухавшая сверху сизая туча наконец прохудилась, и по зелёной траве зашелестели первые капли дождя, застучали по гравию, забарабанили по моим грязным волосам. Может быть, этот дождь будет оплакивать погибших друзей вместо меня?
— За что их всех? — пробормотала я. — Чем они провинились, что мир им так отомстил?
— Это не мир, Лиза, — сказал Марк. — Это сделали люди…
Обессиленно привалившись к плечу офицера Сантино, я закрыла глаза – усталость наконец взяла верх над страхом. Взаперти сидит щенок, на дверях висит замок…
Глава XI. Институт
… Снежная пелена закручивалась вихрями, создавая неповторимый белый хоровод. Крупные снежинки, сбиваясь в стаи, слепили и дезориентировали, гипнотизировали и пробуждали воспоминания. Глайдер стремительно спускался сквозь циклон, а из-под сиденья привычно поддувало. Воздушные трассы остались над нами, а где-то внизу на многие километры простирался занесённый пургой город, сдавшийся на милость победившей стихии.
Облачённая в матово-чёрный боевой комбинезон, я сидела на пассажирском сиденье и заряжала вторую обойму для дробовика. Осколочный, разрывной, осколочный, разрывной… Волосы были заплетены в хвост, устрашающая тактическая маска – поднята на лоб, а кобура с пистолетом – привычно пристёгнута к бедру. Меж моих коленей покоился оскаленный дробовик, с нетерпением ожидавший своего часа. Часа, когда он наконец сможет высказаться о наболевшем.
Неестественно напряжённый Марк крепко держал штурвал и вглядывался в белизну за обтекателем. Чувство необъяснимой тревоги одолевало и меня, примешиваясь к обыденно ноющему в затылке нейроинтерфейсу. Едва заметно зудел над ухом неуловимый комар сомнений, что-то казалось неправильным, и я подсознательно чувствовала, что теряю контроль над ситуацией. Впереди нас ждала неизвестность. Наскоро составленный план операции не выдерживал критики – не было ни прикрытия, не считая «Виатора» в десяти километрах над головой; ни обстоятельного плана на случай, если что-то пойдёт не так. Надеяться мы могли только на себя, и всё, чем мы располагали – это эффект неожиданности…
— В последнее время я часто вспоминаю Каптейн, — нарушила я висящее тягостное молчание. — Как думаешь, могло ли всё случиться по-другому? Без всех этих убийств и насилия. Мне иногда кажется, что эти болота высосали из меня душу.
Защёлкнув обойму в дробовик, я принялась накручивать длинный толстый пламегаситель на конец ствола.
— Не знаю, Лиз, — задумчиво отреагировал Марк, не отрывая взгляда от приборов. — Не мы начинаем войны. Мы в них лишь участвуем, как заложники, и все войны кончаются без нашего ведома. На любой войне есть неизбежные жертвы – даже если это война твоя личная. Можно ли было спустить тварям с рук такие зверства? Я бы не смог, моя война после такого не кончилась бы. Так что, вернувшись туда и отомстив, ты поступила правильно. Я в этом уверен.