Погоня за судьбой
Шрифт:
С негромким шлепком босой ногой я наступила в какую-то жидкость, и мне вдруг стало не по себе. Жидкость была тёплой, вязкой, зыбкой; сквозь звенящую тишину до меня начинали доноситься едва различимые звуки, будто где-то едва слышно скрипели несмазанные металлические петли… Нет, это плач… Чей? Плач младенца… Это было похоже на плач крохи нескольких месяцев от роду, но я не могла определить направление – он как будто доносился сразу со всех сторон…
Поднимаю ступню, покрытую липкой массой и, стараясь унять дрожь в коленях, делаю ещё несколько шагов. Шлепки эхом разносятся по коридору, обе ноги вязнут в едва тёплой массе, покрывающей пол сантиметровым слоем. Становится
Вскрикнув, я оборачиваюсь, чтобы убежать и с размаху натыкаюсь прямо на массивную решётку. Она что, преследует меня?! С той стороны всё та же всепоглощающая тьма – светлого дверного проёма больше нет, но я судорожно хватаю и в отчаянии дёргаю металлические прутья. Лязг дрожащего металла оглушает, ошеломляет, но эха нет – коридор глотает его прямо так, не жуя. Сзади раздаётся тихий задумчивый голос:
… — Нет ни меня, ни тебя… Мы теперь плод чьего-то воображения…
Я оборачиваюсь и в ужасе закрываю руками рот, подавившись собственным криком. В паре метров от меня, не касаясь земли, в воздухе висит рыжеволосая Аня. Тело её испускает слабое свечение, голова безвольно свешена на бок, а в животе зияет чёрная рана. Из-под разодранной окровавленной кофточки на пол с глухим стуком капает кровь. Она поднимает голову, улыбается мне одними губами и, поманив за собой рукой, мягко разворачивается и плывёт прочь, едва подсвечивая лежащие вдоль стен накрытые белыми простынями недвижимые тела.
Я должна идти. Я ни о чём не думаю – ведь если думать, можно тут же сойти с ума. Я просто должна идти, и я иду вслед за ней, шлёпая босыми ногами по полу, покрытому ровным слоем крови, мимо аккуратно уложенных тел – лишь бы не оставаться здесь, в темноте.
За монотонными шагами вслед за призраком я теряю ощущение времени, как вдруг Аня растворяется в воздухе, а руки мои натыкаются на влажную каменную стену. Обернувшись, я вновь вижу прямо перед собой всё ту же решётку, которая отрезала меня от тёмного устланного мертвецами коридора в тридцатисантиметровом клочке пространства. С той стороны решётки стояла Вера и глядела на меня грустными-грустными глазами. На ней рабочая роба, волосы заплетены в небрежный хвост. Вера, ты ведь жива, правда?!
— Верочка, я что-нибудь придумаю! — Я просовываю руку сквозь прутья решётки, чтобы коснуться подруги, но никак не могу до неё дотянуться.
— Нет, ты ничего не придумаешь. — Она снисходительно улыбается и качает головой. — Не смогла тогда, не сможешь и сейчас.
— Я смогу, я исправлю всё! — Меня накрывает волна отчаяния, слёзы брызжут из глаз. — Только дайте мне вернуться назад!
— Ты же знаешь, что ничего невозможно вернуть, — сказала Вера. — Время движется только в одну сторону.
Силуэт её задрожал, покрылся рябью, словно осенняя лужа на холодном ветру. Вера начала таять, и через секунду последние клочья серого тумана растворились в воздухе.
— Я подвела вас всех! Подвела! — Не в силах больше держаться на ногах, я сползла по решётке на колени – прямо в кровавую лужу. — Простите меня! Если можете, простите!
Тело моё сотрясали рыдания, а коридор наполнялся шёпотом многочисленных голосов, раздающихся из-под белой материи. Всё громче, громче…
— Заверши начатое… Сделай это… Мы ждём тебя… Заверши… Иди вслед за нами… Мы встретимся на другой стороне…
Открыв глаза, застланные влажной пеленой, я увидела прямо перед собой в луже крови свёрток пропитанной алым материи. Машинально взяла его,
— Я всех вас подвела… Я должна была быть с вами, но вместо этого пыталась всех позабыть…
Дрожащими руками я размотала лезвие ржавого скальпеля, зажмурилась, и, отведя его в сторону, с силой дёрнула на себя…
* * *
Вскочив, я ошалело таращусь в пустоту. Сердце бешено колотится, скомканное одеяло лежит в стороне, а глаза обжигает едкая соль. Провожу рукой по животу – крови нет… Снова этот сон. В который уже раз этот ненавистный сон, в котором я проживала ночь за ночью – каждый раз будто впервые…
Я полулежала на небольшой кровати в комнате, раскрашенной в приятные пастельные тона. Справа от меня дышало свежим ветерком чуть приоткрытое окно, утренняя прохлада щекотала кожу. За стеклом сквозь ветви акации проглядывало ярко-голубое с белизною небо. В отдалении щебетали птицы.
Свесив вниз металлические протезы ног, я тяжело вздохнула. Ночные кошмары преследовали меня с тех самых пор, как Марк демобилизовался «по семейным обстоятельствам», и нас с ним отправили на транспортном корабле домой – на его родной Пирос. Сколько времени прошло с тех пор? Да, что-то около двух с половиной лет. Эти месяцы я провела за разбитой партой в местной поселковой гимназии, и несколько недель назад после серии экзаменов отгремел выпускной вечер. С того самого момента и началась моя взрослая жизнь.
Обучение в гимназии далось мне с трудом – будучи объектом насмешек и издевательств однокашников, я осознала, что выход у меня только один – давать жестокий отпор. Любое неосторожно сказанное в мою сторону слово – и я срывалась и беспощадно избивала обидчика, колотила изо всех сил, невзирая на боль. Несколько раз я оказывалась на грани исключения, и каждый раз дяде Алехандро приходилось сглаживать конфликты. С местным шефом полиции мы были знакомы лично – я была частой гостьей в участке. Довольно скоро в школе меня стали бояться и просто обходили стороной. Я была совершенно одна, и меня это устраивало.
Когда я окончила выпускной класс, гимназия со вздохом облегчения распрощалась со мной. Продолжать же обучение я уже не могла – все три местных высших училища отклонили мою кандидатуру с обтекаемыми формулировками, но было понятно – никто не хотел связываться с проблемным подростком. Не помогло даже вмешательство дяди Алехандро, которого очень многие знали и уважали.
У меня не было ни прошлого – оно осталось на Кенгено, ни настоящего – оно было украдено Каптейном, ни будущего – оно теперь заволакивалось серым туманом…
Дом был пуст. Марк рано утром ушёл на службу, а дядя Алехандро на своём небольшом комбайне трудился в поле – я слышала мерный гул двигателя в отдалении. Моя очередь доить корову и заниматься курятником была вчера – мы по очереди работали по хозяйству, – поэтому сегодня я смогла поспать подольше. Переборов себя, я встала с кровати, вытерла мокрые глаза, надела летнее платье, причесалась и, заправив постель, спустилась на кухню.
На столе меня дожидались уже остывшие тосты с яйцом и кружка свежего молока. Неспешно поглощая скромный завтрак, я обдумывала, как провести сегодняшний день. Друзей у меня не было, поэтому некому было звонить. В голову приходили довольно банальные вещи – прогулка на свежем воздухе, рыбалка в местной наполовину пересохшей речке, убийство времени за компьютером… Поход на дневной киносеанс или посещение библиотеки заняли бы больше времени – ведь тогда нужно будет ковылять к выезду на трассу и ловить там попутку или автобус до небольшого городка Олинала, который располагался в трёх десятках километров к востоку…