Поговорим о демографии
Шрифт:
Век минувший отличается от нынешнего не тем, что этих душегубов не было, а тем, что их опережали другие.
Откройте энциклопедию Брокгауза и Ефрона (1902 год). Там сказано, что чахотка по масштабам опустошений «занимает первое место среди других болезней». Холера 1892 года, одна из сильнейших эпидемий, стоила России меньше жизней (300 000), чем их было унесено туберкулезом в том же году. Своего максимума смертность от него достигала в самую цветущую пору — от 20 до 30 лет (почти половина смертей).
В 27 лет умер от туберкулеза один из великих математиков мира, норвежец Абель. В том же возрасте, сраженный
«Какой светильник разума угас!» — скорбел об этой кончине Некрасов, а ведь его самого ждала такая же кончина… Палочка Коха навсегда прервала творческую деятельность Белинского в 37 лет, Шопена в 39, Чехова в 43 года.
Ныне этот недуг сдал свои позиции, и окончательная победа над ним уже не за горами. В ближайшие десятилетия или даже годы вполне реально ликвидировать также полиомиелит, корь, дифтерию, коклюш и другие инфекционные болезни.
Здесь могут возразить: растет население и его скученность в городах; все плотнее потоки пассажиров при «маятниковых миграциях» (скажем, из дома на работу и обратно), при эпизодических путешествиях, при переездах. (В СССР, например общее число переселений — 15 миллионов в год.) В таких условиях смертельно опасным становится даже грипп. Испанка, его особо тяжелая форма, при пандемии 1917–1919 годов оборвала 20 миллионов жизней — больше, чем первая мировая война! Даже холера или оспа, навсегда, казалось бы, искорененная на целых континентах, снова может вспыхнуть где угодно, просочившись контрабандой через любые кордоны…
Да, контакты между людьми все многочисленней, все теснее. Никто не отрицает: это усложняет борьбу с инфекциями. Но ее успех не вызывает сомнений. Все действенней профилактические прививки и другие предупредительные мероприятия, как, впрочем, и методы лечения. Осуществляются интернациональные программы борьбы с заразными болезнями. Так, всемирное наступление на оспу, развернувшееся по предложению и при участии СССР, погасит ее последние очаги уже в ближайшие годы.
Словом, и прогресс здравоохранения, и многое другое — все говорит за то, что смерть должна отступать по всем позициям — во всех возрастах. А она кое-где пытается контратаковать. Причины тому еще во многом не ясны. Но специалисты все уверенней говорят об одной из них. Это злоупотребление лекарствами. Особенно при самолечении.
— Странный вывод! Злоупотребление спиртным, табаком — это еще понятно: яды (да и то в больших дозах). Но лекарства?! Смертность высока как раз там, где их не хватает! Быть может, все наоборот: возможности фармацевтики отстают от наших потребностей? Но тогда надо, напротив, всячески расширять выпуск препаратов, их ассортимент.
— Как любой яд в малых дозах может стать лекарством, так любое лекарство в больших дозах может стать ядом. Конечно, развитие фармацевтики необходимо, но одного этого отнюдь не достаточно, чтобы снижать заболеваемость и повышать жизнестойкость населения.
Медицинавыявила такой факт: не только в отсталых, но и в высокоразвитых странах дело со здоровьем обстоит хуже, чем можно было бы ожидать. В одном случае это можно объяснить нехваткой самого необходимого. А в другом? Излишествами?
Демографиявыявила такой факт: общества старятся. Прежде всего в развитых
Ну а медицинская демография? Ей на первый взгляд достаточно сопоставить оба факта. Оказывается, заболеваемость растет, обгоняя по темпам постарение населения. Но почему, почему?
Может быть, не хватает все-таки лекарств? Врачей? Больниц?
Здесь нелишне напомнить: уж нам-то грех жаловаться на свое здравоохранение. СССР в 1972 году насчитывал 733 тысячи врачей, миллионы специалистов с медицинским образованием. Правда, абсолютные цифры еще не говорят, много это или мало для каждого из нас. Нас ведь 250 миллионов. Но и они красноречивы. Ибо характеризуют усилия социалистического государства, сумевшего создать всеохватывающую «систему жизнеобеспечения» таких масштабов.
Возьмем теперь относительные цифры. Лишь каждый 15-й житель Земли — наш соотечественник. Между тем каждый 4-й врач в мире имеет советский паспорт. Прикиньте: любой из нас обеспечен услугами медиков чуть ли не в четыре раза лучше, чем среднестатистический землянин.
Но нам наверняка интересней сравнить положение дел в высокоразвитых странах. Обратимся к сопоставимым данным, не зависящим от того, какое где население. В расчете на каждые 10 000 жителей у нас в 1975 году будет 32–33 врача; в 1973-м было 29 (против 2 в 1913 году), тогда как в США и ФРГ — примерно по 20, а в Англии, Франции, Японии еще меньше. В «третьем мире», понятно, совсем мало. Скажем, в Индии, которая в два с лишним раза многолюднее СССР, — только 2. Количество больничных коек на душу населения у нас тоже выше, чем во многих других развитых странах.
Медицинское обслуживание у нас бесплатное, и, когда мы идем «к доктору», он просто обязан идти нам навстречу. Даже если мы начинаем «лечиться», делая все во вред себе самому. А многие прибегают к «самоврачеванию». Оно принимает катастрофический размах, благо у нас дешевы и общедоступны как фармацевтические препараты, так и медицинская литература.
В арсенале нынешней фармацевтики сотни тысяч препаратов, к которым каждый год добавляются тысячи новых. Это пополнение не может не радовать. Но все чаще звучит напоминание: «Осторожно: лекарство!»
Антибиотики… Гордость современной фармацевтики!
Благодаря им значительно повысилась средняя продолжительность жизни во всех цивилизованных странах. Перед этими лекарствами капитулирует инфекция, перед которой веками капитулировали лучшие лекари. «Сегодня жизнь Пушкина была бы легко спасена, — свидетельствует член-корреспондент АМН СССР И. Кассирский, проанализировавший заключение врачей (лучших столичных хирургов), которые пытались спасти раненного на дуэли поэта. — Достаточно было извлечь пулю, наложить наружные швы на кишку и ввести в брюшную полость раствор пенициллина». Это тот случай, когда без антибиотиков обойтись было бы невозможно.