Пограничники Берии. «Зеленоголовых в плен не брать!»
Шрифт:
Когда Щербаков подбежал к столбу, одна «кошка» отцепилась, а вторая, бороздя шпорами древесину, поползла вниз. Они едва успели подхватить раненого товарища и опустили его на траву. Связист получил две пули: в спину и правую руку.
По существу, это было первое нападение на пограничников шестой заставы. Случалось, стреляли издалека и тут же исчезали. Здесь, в глухом углу, тяжело ранили связиста и убегать не спешили. Пока перевязывали раненого, из зарослей на склоне горы хлопнули еще два винтовочных выстрела, уже ближе к дороге.
Пуля
– Неужели умру… я чувствовал.
Связист хрипло кашлял, изо рта летели мелкие брызги крови. Андрей на секунду перехватил тоскливый, полный безнадежности взгляд товарища.
– Юрок, все хорошо будет, поверь, – успокаивал Андрей связиста. – А ты, Гена, увози повозку побыстрее вдоль кустов. На дорогу не влезай.
Сам Андрей отступал следом. Человек выскочил на дорогу и дал трескучую очередь из незнакомого Щербакову автомата. Это был немецкий МП-38, хороший в ближнем бою, но сыпавший пули на более далеком расстоянии. Сержант тоже ответил очередью, целясь в ноги.
Попал или нет – непонятно, но человек отпрыгнул в кусты, откуда выпустил еще одну очередь. Хлопнули подряд несколько винтовочных выстрелов – значит, нападавших как минимум трое. Они упрямо преследовали пограничников, выпуская пулю за пулей. Знали, что в этом месте стрельбу на заставе не услышат.
Возле ручья Андрей отвел лошадь в ложбину. Понял, что мост, выложенный из поперечных сосновых плашек, им с ходу не преодолеть. Все трое пограничников и лошадь превратятся в мишень.
Повязка на груди пропиталась кровью. Связист Юра Пащенко уже не приходил в себя. На губах вскипали розовые пузырьки, конвульсивно дергались кончики пальцев. Его помощник со страхом смотрел на умирающего товарища.
– Легкое пробито, – сказал Щербаков. – Геннадий, дуй быстрее на заставу за помощью, помрет человек.
– Он, кажется, уже помирает.
– Бегом, Гена, не рассуждай.
– А вы один останетесь, товарищ сержант?
– Отобьюсь как-нибудь. Автомат, винтовка в запасе. Не рискнут они слишком наседать. Может, на заставе выстрелы услышали.
– Вряд ли. Место глухое, горы любой звук гасят.
– Ладно, иди.
Геннадий Белых, молодой пограничник, прибывший из учебки три месяца назад, перебрался по камням на другую сторону ручья. Побежал, торопясь пересечь открытый участок. По нему выпустили несколько пуль. Одна ударила у самых ног, разбросав каменное крошево.
Парень убегал пригнувшись, держа винтовку наперевес, прыжками уходя от пуль. Андрей поймал в прицел высунувшегося между кустов человека в польской армейской куртке. Такие куртки носили многие местные жители.
Очередь срезала верхушки кустов, нападавший мгновенно исчез, а из молодого сосняка снова отстучал МП-38, рассыпав пули по щебню дороги и подняв песчаные фонтанчики на кромке берега.
–
Андрей не понимал смысла такого упорного и агрессивного нападения. С месяц назад случилось нападение на местных милиционеров. Их подкараулили на дороге, обстреляли, бросили гранату. Выпустив полсотни пуль, нападавшие мгновенно исчезли.
Объяснение могло быть только одно. Бандеровцы, боевики (называй как хочешь) почувствовали уверенность, возможно, в ожидании каких-то событий. А каких? Слово «война» в который раз невольно приходило в голову.
Сержант глянул на повозку. Тело связиста расслабилось, приоткрылся рот. Кажется, умер, не дождался помощи. Щербаков отложил автомат, в котором оставалось меньше половины диска, и загнал патрон в ствол винтовки.
Как бы то ни было, а нападавшие не рисковали приближаться, готовые исчезнуть, если к окруженному сержанту подоспеет помощь. Что им надо? Его оружие, лошадь или он сам как источник информации? В любом случае, ноги у этого нападения растут из польской территории, оккупированной немцами.
Надо хорошо подковать хоть одного из чужаков, тогда остальные наверняка уберутся. Андрей поставил планку прицела на расстояние сто пятьдесят метров. Выстрелил, когда человек перебегал от одного куста к другому.
Снова не понял, попал или нет. Быстрые автоматные очереди прижали его к краю речного откоса. Еще один чужак стрелял из винтовки. Но, судя по суете, сержант в цель попал.
На пустынной дороге показалась крестьянская телега. Ее перехватили и затащили в кусты. А спустя несколько минут выскочил мужик лет пятидесяти и, оглядываясь назад, побежал к мосту. Андрей вел его на мушке, но быстро понял, что это обычный крестьянин. Когда тот приблизился шагов на пятьдесят, сержант крикнул:
– Стоять на месте!
Но крестьянин продолжил бег, только вытянул вперед руки, показывая, что у него нет оружия.
– Вам велели передать, пан прикордонник, скоро конец червонной власти. Приказали сложить оружие, иначе вон на том столбе повесят. Их трое, а вы один.
Мужчина в серой рубашке и поддевке, тяжело дыша, снял картуз и вытер пот с багрового от напряжения лица. Он смотрел на сержанта с ненавистью, с трудом произнося слова:
– Отобрали коня, повозку… там покупки, новые сапоги. Из-за вас все. Вы их товарища сильно поранили. Они вас повесить обещали… на столбе вниз головой. И повесят!
– Сядь здесь и не шевелись, – приказал Андрей.
– Воды бы мне.
– Потерпишь.
А спустя полчаса появилась подмога. Приехали Журавлев и человек шесть пограничников с ручным пулеметом. Санитар Данила Фомиченко осмотрел тело связиста и коротко произнес:
– Умер. Легкое просадило, кровью захлебнулся.
Прочесали кусты и деревья возле дороги. Нападавшие исчезли. Нашли гильзы от винтовки «маузер» и автомата калибра 9 миллиметров.
– Оружие немецкое, – заметил кто-то из пограничников.