Пограничники
Шрифт:
Цель нынешнего похода — район старинной крепости Змухшир, где удобно развернуть боевые порядки, проверить не только выучку бойцов, но и возможности артиллерии, слаженность всех подразделений. С остатков гигантского крепостного вала хорошо видна вся округа, удобно наблюдать и руководить «боем».
С бархана на бархан идет и идет отряд, переваливается через гребни, скрывается в низинах.
Масленников придержал своего Пирата: с той стороны, где шло передовое охранение, возвращался рысью, приподнимаясь в седле, секретарь партбюро полка Быба.
— Товарищ командир полка, — доложил он, — через пески фаланга
Скомандовав отряду продолжать движение, командир полка вместе с помполитом Иваном Адамовичем Масько и старшим врачом полка Хорстом выехали вперед.
Удивительное зрелище предстало перед их глазами. Со зловещим шорохом, переваливаясь с увала на увал, наискось поднимаясь из низины на гребень соседнего бархана, бежали сплошной, изредка прерывающейся лентой отвратительные паукообразные фаланги, достигающие размером шести-семи сантиметров каждая, с толстыми, покрытыми волосками членистыми лапами, с мощными челюстями, способными заразить при укусе трупным ядом.
Что заставило такое несметное количество этих волосатых жителей пустыни переселяться с места на место, собравшись в целое войско? Но то, что Быба назвал фаланг басмачами, никого не удивило: басмачи у всех были первой темой, ради встречи с ними совершались эти утомительные марши, тактические учения.
— Зачем так громко? — заметил командир полка.
Быба не понял, почему он должен говорить тихо, с удивлением оглянулся.
— Зачем фаланг с басмачами сравнил? — пояснил Масленников. — Услышат — обидятся.
Шутку приняли, послышались реплики, смех.
— Фаланга не басмач, первая нападать не будет, — заметил врач полка Хорст. — Однако, — добавил он, — поостеречься следует…
— Продолжайте движение, — скомандовал Масленников, — передать по отряду: быть внимательнее!.. А если в бою или во время преследования противника попадет на пути такая нечисть, что ж, стоять будем?..
Командир полка, а вместе с ним и Хорст и Быба придержали лошадей, оставаясь на месте, пропуская мимо себя подразделения, всматриваясь в почерневшие от зноя лица, с беспокойством отмечая про себя крайнее утомление лошадей, спотыкающихся в сыпучке, с хриплым дыханием преодолевающих бархан за барханом.
Выставив флажки у того места, где путь отряда пересекали мигрирующие фаланги, командиры подразделений подали команды взводам, отделениям и звеньям кавалеристов, понукая лошадей, с ходу брали это непредвиденное препятствие.
Никто не мог объяснить, в том числе и сам он, командир полка, в каком направлении и зачем бегут по пескам собравшиеся сюда чуть ли не со всей пустыни фаланги, но зато очень хорошо знал, в каком районе Каракумов и в каком количестве собрались фаланги совсем другого сорта, с винтовками и пулеметами, объединившиеся в крупную бандгруппировку под командованием очень известных приспешников Джунаид-Хана, таких, как Дурды-Мурт, Ахмед-Бек, Бады-Дуз, и заблуждением было бы считать их тактически не подготовленными к упорным боям с регулярными частями Красной Армии.
Командиру полка хорошо было известно, как, например, проходил бой в районе колодца Чагыл 13–14 сентября прошлого, 1932 года.
Два кавалерийских полка совместно с мотоотрядом наступали на банду, насчитывавшую до шестисот хорошо вооруженных басмачей, с которыми были и семьи, и караван верблюдов
Появившиеся на поле боя танкетки вызвали замешательство среди бандитов только в первый момент. Освоившись, басмачи повели грамотную борьбу и с танкетками. Одна из них попала в заранее вырытую яму и была сожжена, вторую встретили ураганным пулеметным огнем. По самолетам били из винтовок залпами, из четырех самолетов один повредили, ранили летчика.
Показали басмачи и умелое построение боевого порядка, эшелонированного в глубину, расчлененного по фронту, с использованием командных высот, с заменой убитых в стрелковых ячейках.
Для сбора сведений о наших частях засылали мелкими группами переодетых бандитов.
При боевых столкновениях нападали неожиданно, наваливаясь всей массой, стремясь сковать огнем с фронта, а главными силами ударить во фланг нашего расположения, обходя и охватывая боевые порядки отрядов ОГПУ.
Умели бандиты выбрать заранее удобный для принятия боя рубеж, располагаясь на нем полукругом, с целью заманить наши части в заранее подготовленный и пристрелянный огневой мешок. Устраивали, особенно в горных районах, засады, в бою старались поразить в первую очередь, командиров, тут же умело используя малейшее замешательство рядовых. Стремились вывести из строя, так же как командиров, автоматическое оружие, пулеметы и не боялись организовывать отдых в ночное время, считая, что части войск ГПУ не умеют действовать в темноте.
Пропуская мимо себя отряд истомленных зноем, находящихся в пути уже более десяти часов красноармейцев, командир полка оценивал своих бойцов, меряя их возможности только одной меркой: выдержат ли они испытания, когда придется бороться не только с изнуряющим зноем, но и в такую же жару вести бой?
С бархана на бархан передвигается отряд. Оттуда, куда ушло передовое охранение во главе с секретарем партбюро Быбой, прискакал связной:
— Товарищ командир полка, в полутора километрах видны развалины старинной крепости Змухшир. Докладывает красноармеец Осипов.
— Командиров подразделений ко мне! — скомандовал — Масленников. Коротко объяснив условную обстановку, приказал: развернуться в боевой порядок.
Казалось бы, после столь длительного непрерывного марша надо было бы дать бойцам отдохнуть, вдоволь напиться воды, приготовить обед. Но ничего этого командир отряда не разрешил: в бой с басмачами придется вступать с ходу, сразу после марша. Ни Дурды-Мурт, ни Ахмед-Бек чаевничать или обедать не дадут, жестоко накажут за малейшее промедление.
Командир полка отдавал приказания, принимал донесения, руководил «накапливанием» подразделений на исходных рубежах, наблюдал, как ведут себя отдельные бойцы и начальники. Вот красноармеец Широков с пересыхающим от жажды ртом сливает остатки воды из фляги в котелок, отдает задыхающемуся от жажды коню. Рядом с ним последнюю воду отдает коню боец Счастливцев. Широков и Счастливцев едут в дозор: противник может ввести в бой резервы.
Объезжая боевые порядки отряда, командир полка видит все ту же картину: жажда достигла предела. Некоторые бойцы, прополоскав рот остатками воды, впрыскивают ее в рот лошадям, а те, отлично зная назначение фляг, тянутся к ним, трогая пересохшими черными губами иссушенные солнцем чехлы.