Пограничный легион (сборник)
Шрифт:
Джоун лея эта выдумка показалась совершенно неправдоподобной, нелогичной, однако бандиты приняли ее глазом не моргнув. Вероятно, то, что наговорил Клив, каким-то образом совпадало с тем, что им было известно о планах и действиях Келлза после провала в Олдер-Крике.
— Поехали, — снова проревел Гулден, находившийся впереди, — не гнить же нам тут.
И вот, даже не бросив последнего взгляда на изрешеченную пулями карету, на валяющиеся вокруг трупы, бандиты цепочкой тронулись в путь. Джесс Смит сразу свернул с дороги в мелкий ручей, похоже, намереваясь так и ехать по его руслу. За ним повернул Гулден; дальше ехали трое бандитов с вьючными и свободными лошадьми; Клив и Джоун, держась вместе, следовали
— Нам надо при первой же возможности бежать, — сказал он мрачно.
— Нет!.. Гулден! — почти выкрикнула Джоун. Она с трудом выдавила это имя, пришлось сперва облизнуть губы.
— Пока у него в руках все это золото, он о тебе не вспомнит.
Умом Джоун и сама это прекрасно понимала, однако ее прежний болезненный страх, теперь еще больше усилившийся, стал прямо наваждением. И все же, несмотря на царивший в ее голове хаос, у Джоун родилась мысль, говорившая о силе ее духа.
— Я могу надеяться только на Келлза. Если он в ближайшее время нас не нагонит — тогда бежим. А если ничего не получится, — тут Джоун с отвращением показала на ехавших впереди, — тогда ты… убей меня прежде… прежде…
Голос у нее задрожал и замер.
— Обещаю, — скрипнув зубами, твердо ответил Джим.
Через некоторое время Джесс Смит вывел отряд из русла ручья и стал подниматься по склону голых скал, чтобы не оставить никаких следов. Сейчас это было важнее, чем ноги лошадей или удобство людей. Он безошибочно находил твердый грунт и вел по нему отряд. Сам он, казалось, не знал, что такое усталость, и углядеть за ним порою было почти невозможно.
Для Джоун езда скоро превратилась в сущую пытку, но на отдых не останавливались, Смит неутомимо ехал вперед и вперед. Зашло солнце, стало смеркаться, потом совсем стемнело, а кавалькада все продолжала путь. И только когда Джоун стало казаться, что больше ей не выдержать, Джесс подал знак остановиться. Джим снял ее с седла и положил на траву. Она попросила пить и никак не могла оторваться от фляги. А вот есть не стала. В ушах у нее тяжело стучало, голову словно стянуло тугой повязкой. Она еще воспринимала окружающий мрак, потрескиванье хвороста в кострах, пляшущие вокруг тени, снующих около людей, но, более всего — и это одно только и помогало ей хоть как-то сохранять самообладание — она непрестанно чувствовала присутствие Джима, его внимание и заботы. Потом звуки ушли куда-то вдаль, и ее поглотила ночь.
Когда утром она проснулась, ей показалось, что со вчерашнего вечера прошла целая вечность. Голова была снова ясной, и если бы не боль во всем теле, она чувствовала бы себя вполне здоровой и сильной. Есть было почти нечего, да и на готовку пищи времени уже не оставалось.
Гулден безудержно рвался дальше. Как скупой рыцарь, он не спускал жадного взгляда с седла, к которому были приторочены мешки с золотом. Но теперь и вся банда спешила не меньше. Золото превратило всех в одержимых, все ждали только одного — когда наступит минута дележа. Как это прискорбно! Как ужасно! Зачем им золото? Чем оно им поможет? В путь тронулись до восхода солнца и ехали рысью. Теперь Смит вел кавалькаду вниз со скалистых склонов в зеленые долины. Джиму, ехавшему без седла на хромой лошади, приходилось туго, но он все равно всю дорогу держался либо рядом с Джоун, либо позади нее. Они почти не говорили, а если и перекидывались парой слов, то только о трудностях езды. Джоун чувствовала себя лучше, по крайней мере, смятение ее улеглось. Но чтобы держаться, ей пришлось собрать все силы. И тут она узнала о себе кое-что новое: узнала, что на
Лагерь разбили у воды. Бандиты были веселы, хотя опять остались без пищи. Все толковали о завтрашнем дне. Там, за следующим восходом, было все, весь мир, вся жизнь. Многие даже не стали курить, поскорее улеглись, чтобы быстрее наступило это завтра. А вот не знающий усталости Гулден бодрствовал, ни на минуту не забываясь, бдительно сторожил седло с золотом, сидя над ним, словно высеченная из ночи гигантская тень. И Бликки, вынашивая какой-то хитрый замысел, то ли в интересах Келлза, то ли в своих собственных, тоже не смыкал глаз, следил за Гулденом и остальными.
Джим, рискуя рассердить Джоун, уговаривал ее получше отдохнуть и обещал никуда не отходить, пока она спит.
Сквозь полусомкнутые веки Джоун увидела звезды. Казалось, сама ночь осторожно закутывала ее в темное мягкое одеяло.
Когда на другой день кавалькада подъезжала к Горному Стану, красное солнце стояло еще совсем низко. Пасущийся в долине скот перестал щипать траву и уставился на караван. Лошади гарцевали и тихо ржали. Всюду были цветы, порхали птицы, на листьях сверкали капли еще не обсохшей росы, весело плескалась в ручье вода — все в Горном Стане улыбалось ясному свежему утру.
Джоун хорошо помнила тропу, по которой так часто ездила на своей лошадке. Вот ивняк, где она в первый раз столкнулась с Джимом. Сердце у нее забилось. Вот сосны — они приветствуют ее. Все в долине говорило о том, что она дома, только как она этого дома боялась! Сколько всего здесь произошло! А сколько еще произойдет!
Вдруг раздался чистый, звенящий голос.
Сердце у Джоун забилось еще быстрее. Взглянув на склон, она увидела на террасе высокую, стройную темную фигуру. Это был Келлз.
Глава XIX
Усталая, покрытая пылью кавалькада остановилась на ровной террасе перед хижиной бандита. Гулден проревел какое-то приветствие. Остальные весело его повторили. Торжествуя лихую победу, они по привычке все еще относились к Келлзу как к своему вожаку. А сам Келлз на этот счет нисколько не обманывался. Он спокойно прошел мимо лошади, к седлу которой были приторочены тяжелые мешки с золотом. Глаза его искали только Джоун.
— Девочка, как я рад тебя видеть! Никогда и никто не доставлял мне столько радости, — удивленно воскликнул он вдруг севшим голосом. — Что случилось? Я никогда…
Но тут к нему наклонился Джим Клив и не дал закончить фразу.
— Келлз, это было замечательно — как ты ловко придумал отправить нас в той карете, которую собирался взять на дороге, — бросив на Келлза многозначительный взгляд, быстро заговорил он. — Правда, мы едва живы остались, ты куда-то подевался, а ребята не знали, что мы в этой колымаге, и всю ее продырявили.
— А, вот оно что. Вот, значит, как получилось, — медленно ответил Келлз. — Ну, да ничего, самое главное ты сделал, доставил ее целую и невредимую. За это мне никогда с тобой не расквитаться.
— Не загадывай, может, и сумеешь, — со смехом бросил Клив, соскакивая с лошади.
Тут Келлз увидел, что Джоун совсем измучена и еле держится в седле, и бросился к ней.
— Джоун, вы не ранены? — в испуге спросил он.
— Нет-нет. Только страшно устала.
— Вижу, вижу! Ну-ка, давайте! Он снял ее с лошади и то ли повел, то ли понес в хижину. Пройдя через большую комнату, он поднялся по лесенке в ее старую каморку. Как все тут было знакомо! По бревнам, как бывало, весело попискивая, бегал бурундучок. Все оставалось в целости и сохранности.