Погребальные костры
Шрифт:
Пошатнувшись, я едва не упал, однако сильная рука принца Гойо удержала меня на ногах.
— Что-то я не припомню, что назначал вас своим советником! — глаза у принца полыхали как уголья.
— Мой господин, — я почувствовал, что если отвлекусь хоть на секунду, то пиши пропало. — А если это именно то, чего ожидают от вас зонтракийцы? Ведь это они убили принца Донато, не исключено, что и в смерти принца Северино повинны именно они!
Принц Гойо заколебался.
— В этом есть смысл, — его глаза недобро блеснули. — А я выставлю себя полным
Склонившись над столом, принц выдернул из стопки бумаги чистый лист пергамента, щелкнул крышечкой золотой чернильницы, и принялся ожесточенно грызть перо даана.
— Вместо казни, я прикажу всех ослепить! — принц довольно заурчал, смакуя пришедшую в голову идею. — Посмотрим, что варвары будут делать с эдакой бандой калек! — перо заскрипело по бумаге, а у меня противно засосало под ложечкой.
— Ваше высочество, — я попытался было подняться на ноги, однако они, словно налились свинцом, и отказались даже сдвинуться с места. — Нельзя так с северянами. Эффект будет тот же, что и от казни.
Принц задумался на мгновение, решительно перечеркнул написанное, и яростно, словно меч в брюхо противника, вонзил перо в чернильницу.
— Так что же мне делать с этой оравой? Быть может, вы подскажете, господин колдун?!
Полог палатки внезапно откинулся, и я зажмурился от яркого солнечного света. Появившийся на пороге Аш показался мне изваянием, отлитым из чистого золота, а над головой у него мерцал дрожащий сияющий ореол.
— А вы, ваше высочество, продайте их таннарам-работорговцам! — голос у моего товарища был какой-то хриплый, незнакомый. — В нашем лагере их, по меньшей мере, несколько сотен!
Следом вошел капитан Жосу и несколько советников, в напудренных париках и богатых парчовых камзолах, расшитых золотыми галунами, как парадные военные мундиры.
— Что вы на это скажете, господа? — принц просиял, увидев неожиданное решение проблемы, которое, к тому же, сулило неплохую прибыль. — Почем сейчас на рынке рабы?
Один из советников с готовностью щелкнул каблуками лакированных туфель, и принялся листать толстенную книгу в кожаном переплете.
— Чуть больше сторха за голову, — офицер чиркнул по бумаге ногтем. — Раненные уйдут по три умбра, а дети по пять.
Я увидел, как принц потянулся к чернильнице, увидел склонившееся надо мной озабоченное лицо Аша, и кислую физиономию капитана Жосу. Мои глаза закрылись на мгновение, а когда я их вновь открыл, в палатке было темно.
В голове у меня все так же гудело, а руки и ноги казались распухшими, точно набитые перьями подушки.
— Аш ты здесь? — прошептал я.
Не дождавшись ответа, я откинул колючее шерстяное одеяло, и опустил босые ноги на холодный земляной пол. Нашарив стоящие у изголовья сапоги, я набросил на плечи скаутскую куртку, и потихоньку вышел из палатки.
— Выспались, господин колдун? — стражник в стальных латах отсалютовал
— Доброе утро, Арги, — я опустился на землю и принялся натягивать сапоги. — Или уже вечер?
— Вы проспали три дня, господин, — телохранитель кивнул на звезды. — Сейчас четвертая стажа.
Я осмотрелся по сторонам. Шагах в двадцати, вверх по склону холма, на месте штабной палатки стояла повозка работорговцев, ярко освещенная двумя световыми сферами. Рядом с повозкой была установлена наковальня, а на земле валялась груда ржавых оков и цепей.
— Почти всех варваров уже продали, — Арги переступил с ноги на ногу, и со вздохом оперся на копье. — Остались одни наемники. Советник Аш не знает, что с ними теперь делать. Таннары не желают их покупать, а квартирмейстер отказывается их кормить…
Внизу холодно поблескивали нити колючей проволоки, натянутые на вбитые в землю столбы. Загон для пленников оказался очень большим. Он тянулся до самой кромки леса, и заканчивался у неуклюжей сторожевой башни, на вершине которой виднелись темные силуэты стражников.
Оскальзываясь на влажной от росы траве, я спустился к самому загону, и заглянул вовнутрь, ухватившись руками за усеянную острыми колючками проволоку.
— Дайте что-нибудь поесть! — из темноты вынырнула худая сутулая фигура, и заковыляла к ограде на подкашивающихся ногах. — Хоть что-нибудь!
По лицу пленника хлестнул луч прожектора со сторожевой башни, и я вздрогнул, узнав в нем гонкорца, делавшего ставки на мастера Лопе. Его тело сплошь покрывали багровые ссадины, волосы на голове слиплись от запекшейся крови, а из одежды на нем была лишь какая-то грязная тряпка обернутая вокруг бедер.
— Господин, дайте что-нибудь поесть, — наемник жалобно заскулил, и упал передо мной на колени.
Круто развернувшись на пятках, я зашагал вдоль проволочного забора, стараясь не смотреть на темные фигуры, распластанные тут и там на сырой земле.
— Я не платить за это дерьмо даже тохр! — коренастый работорговец-таннар стоял перед Ашем, широко расставив ноги и с вызовом выпятив подбородок.
Золотые серьги оттягивали уши варвара чуть ли не до самых плеч, а массивные серебряные браслеты, унизывающие мускулистые волосатые предплечья могли защитить руки не хуже латных перчаток. — Ты еще сам платить будешь, чтобы Коржа забирать это дерьмо отсюда!
— Какое же это дерьмо? — Аш артистично вскинул брови. — Да ты только погляди на них, это же матерые закаленные в боях ветераны! Они на рынке Библа принесут тебе по сторху за штуку!
— Какого Библа? — Коржа пренебрежительно хмыкнул. — Я благодарить богов, если они доходить живой до Сарапа! Ты знать, сколько гонкорец прожорливый?
— Здесь не только гонкорцы, — Аш понизил голос, пытаясь урезонить работорговца. — У нас осталось с десяток самнорцев, два десятка артерцев, пятеро с Кортаса, и еще с полсотни с островов Внутреннего моря. Ты знаешь, многие в прошлом моряки! Крепкие, жилистые, твердые как мореный дуб!