Погребенный кинжал
Шрифт:
Затем Малкадор ударил кончиком своего посоха в пол, и всё стало как прежде. Гололиты снова показывали зацикленные витки истории, а скорбный ветер среди колонн был единственным звуком. Никто из Странствующих Рыцарей не произнёс ни слова. Никто из них не мог найти слов, чтобы описать зрелище, которое показал им Сигиллит.
Локен знал, что эти образы нереальны, не более чем искусственные порождения света и звука — разве это не так? Но он чувствовал слабость внутри себя, застывший ледяной ком внутренностей, поглощавший пламя жизни его души.
— Как… можешь ли ты действительно утверждать, что всё это произойдет? — Гарро нарушил молчание, произнеся вопрос надломленным, срывающимся голосом.
— Могу, — сказал ему Малкадор. — Я был там, в этих местах. Моя душа едва ли привязана к настоящему. Я ходил, как призрак, в то тёмное и страшное завтра. И оно сбудется, если вы не последуете моему приказу.
— И чего же ты хочешь от нас? — наконец сказал Йотун.
Малкадор кивнул и полез во внутренний карман своей мантии, его рука показалась с маленьким мешочком на шнурке из тёмного бархата.
— Первый шаг — это отбросить всё, что у вас было. Каждый из вас был отнят у ваших родных легионов, когда вы стали моими Избранными, моими Странствующими Рыцарями. Вы отказались от своего первородства. Теперь вы должны отдать то, что осталось, — он подошел к Йотуну, и воин поднял серебряную монету, похожую на ту, что показывал Севериан — теперь Япет. — Ты уже принял своё новое имя, дитя Фенриса. Теперь сделай последний шаг.
Малкадор кивнул, и Йотун склонил голову. Воин носил на своих доспехах несколько резных амулетов, которые только сын Русса мог назвать своими. С торжественной формальностью он разорвал веревку, удерживавшую их на месте, и бросил на пол.
— Я — Йотун, — сказал он. — Я — Рыцарь.
Рядом с ним Рубио шагнул вперед и бросил свой гладиус на пол, резная Ультима на рукояти сверкнула на свету. Он посмотрел на меч, а затем, к удивлению Локена, показал свою собственную монету.
— Я — Койос, — нараспев произнес кодиций, глядя вдаль. — И я — Рыцарь.
Темноглазый воин, до этого державшийся в тени, встал рядом, чтобы произнести свое новое имя, поднимая своё серебро в воздух:
— Я — Янус.
— Япет, — сказал старый Волк, покорно склонив голову.
Малкадор подошел к Вардасу Изону и вложил ему в руку монету.
— Произнеси его, — приказал он.
— Сатре, — ответил воин, прочитав выгравированное на металле слово, и бросил на Локена настороженный взгляд. Другая его рука разжалась, и из пальцев выпал крошечный украшенный предмет — огранённый яркий рубин на золотой шестерне.
— Меня зовут Оген, — легионер с угольно-чёрными волосами и бледной кожей с каменным выражением лица отбросил нитку ониксовых бус, вырезанных в виде черепов птиц.
Затем Сигиллит подошел к рыцарю
— Раньше у меня никогда не было истинного имени, — слова молчаливого воина были ледяными. Он поднял глаза, изучая Малкадора. — Это подойдет. Я — Эпиметий.
— Хирон, — легионер с пронзительным взглядом, опиравшийся на посох и с самого начала наблюдавший за ними, как ястреб, нарушил молчание, чтобы произнести это единственное слово, и в этот момент стало ясно, что он больше не заговорит.
Затем Малкадор встал перед Локеном, и вложил ему в ладонь серебряную монету. Она была необычайно тяжелой для такого маленького размера.
Воин посмотрел вниз. На диске было имя — Криос, и Локен едва не сказал его вслух. Оно хотело сорваться с его губ, но он заставил себя промолчать.
Гарвель увидел, что бархатный мешочек опустел, когда Сигиллит выпустил его из пальцев.
«Девять имен», — подумал он. — «Девять жетонов». Но в зале стояли десять Странствующих Рыцарей.
Все взгляды медленно обратились к Натаниэлю Гарро.
В дальнем конце Зала Эпох застонала прямоугольная секция белого камня; с неё посыпалась пыль, когда она втянулась в нишу. За ней обнаружился проход, один из сотен неотмеченных путей, которые вели через стены Императорского дворца в скрытые помещения огромного сооружения, известные немногим как «завесы».
Гарро стоял неподвижно, пока другие Странствующие Рыцари один за другим проходили мимо него и направлялись к затенённому входу. Когда Локен появился в его поле зрения, молодой легионер торжественно кивнул ему, подтверждая уважение между двумя ветеранами.
Сжав челюсти, Гарро встретился взглядом с Сигиллитом, когда Малкадор приблизился, и впервые за долгое время воин не знал, что будет дальше.
Неужели это и есть его конец? Киилер сказала ему, что это не так, но неужели Святая не могла ошибаться? Мысли Гарро понеслись вскачь, и он вспомнил все разы, когда не подчинялся указам Малкадора, испытывал его терпение и выводил Сигиллита из себя. Возможно, сегодня он достиг той черты, которую нельзя было пересекать.
— Дальше ты не пойдёшь, Натаниэль, — сказал Малкадор. — Остальные… их судьба в другом месте.
И тут он понял.
— Вы ведёте их к Нему.
Малкадор кивнул.
— Вы удивлялись, почему я дал вам список имён ещё в самом начале всего этого. Я никогда не говорил причину. Но это не всё. Я позволил вам делать выводы и заполнять пробелы самостоятельно.
— Те люди, которых Вы послали нас найти и вернуть, — Гарро отвел взгляд, наблюдая за фигурами в сером отряде, что двигались мимо него. — Рубио. Немеец. Локен…
— И остальные тоже. Не все они здесь, конечно. Не все были предназначены для этого плана. Но в нём сокрыт великий замысел. Теперь он переходит в свою заключительную фазу.