Погружение
Шрифт:
Я перечисляю меры предосторожности, которые уже выучила наизусть.
– Все будет не как вчера. Если что-то пойдет не так, вы не сможете просто встать и подняться над водой. Мы будем на глубине примерно десять метров, так что, если возникнет проблема, нам придется эффективно ее решить. На глубине никаких приколов. – Я строго смотрю на Даниэля, который шутливо, с выражением невинности на лице поднимает руки. – В случае чего не паникуйте. Дышите как можно ровнее, иначе воздух в баллонах быстро кончится. И самое важное: если запаникуете, ни в коем случае не плывите резко наверх.
Вчера мы много говорили о том, чем опасно слишком быстрое всплытие. Разрыв барабанных
– Я вам завидую, ребята, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал успокаивающе. – Вас ждет одно из самых волшебных впечатлений в жизни. Вы впервые будете дышать на глубине. Под водой мир совсем другой, вот увидите.
Я жду, что Даниэль отпустит какую-нибудь шуточку насчет того, как это банально, но он молчит: видимо, нервничает.
Убедившись, что все экипированы, я веду группу к воде. Сначала мы касаемся ее пальцами, затем она доходит до лодыжек, коленей, бедер. С крепко пристегнутыми к спине баллонами мы бредем дальше, как солдаты, идущие в бой. По мере того как мы продвигаемся вперед, вода постепенно поднимается и наконец плещется на уровне шеи, а пальцы ног уже не достают до мокрого песка. Надутые жилеты держат нас на поверхности, и мы подскакиваем над волнами.
Я проверяю, все ли готовы: нам пора погружаться. Мы опускаемся мучительно медленно, останавливаясь каждые несколько футов, чтобы замерить глубину, подсдуть жилеты, заткнуть носы и сделать несколько резких выдохов, чтобы прочистить дыхательную трубку. Обволакивающая кожу вода постепенно перестает быть теплой, как в ванне, и становится такой прохладной, что я радуюсь гидрокостюму. Однако погружение проходит как по маслу: мы наконец опускаемся на дно, над нами расстилается прозрачная толща, а поверхность теперь походит на стеклянный потолок.
С помощью жестов, которые мы учили на занятии, я спрашиваю у Ариэля, Тамар и Даниэля, все ли нормально. В их глазах я вижу тот же огонек, что был и у меня во время первого погружения.
Знаком я велю им следовать за мной, а затем разворачиваюсь и плыву, сложив руки за спиной и продвигаясь вперед благодаря ластам, которые разрезают воду, словно острые ножницы. Стайки рыбок, таких маленьких и белых, что они кажутся полупрозрачными, виляют в сторону, почувствовав течение, создаваемое нашими телами. Все мои тревоги последнего дня кажутся теперь такими неважными, они как будто чужие.
Даг был абсолютно прав насчет видимости. Вода здесь обычно такая прозрачная, что обзор открывается метров на десять вокруг, но сегодня сильные волны поднимают со дна осадок и превращают его в мутную взвесь, и видно всего на пару метров вокруг. Мы проплываем мимо колонии рыбок-клоунов и где-то на восьмой минуте замечаем нашу местную морскую черепаху Гарольда. Я показываю его остальным: кладу одну ладонь на другую и шевелю большими пальцами, когда он проплывает мимо, равнодушно глядя на нас из-под морщинистых век. Я вижу, как лица моих учеников под масками светятся детским восторгом. Даниэль издает какой-то неслышный звук, из его регулятора вырывается россыпь пузырьков, и меня наполняет радость. Соленая вода словно смывает с кожи весь стыд, беспокойство и паранойю. Здесь, на глубине, они меня не трогают, и кажется, что никакие тревоги, занимающие все мои мысли на земле, не могут проникнуть сквозь поверхность воды.
И когда я вижу, как мои ученики впервые испытывают такое же чувство, я понимаю важность этих мгновений. Они того стоят. Я никогда бы не увидела такой красоты, не узнала бы такого спокойствия, если бы не все те ужасы, которые привели меня сюда.
Восторги
Но, потянувшись обратно за регулятором, он вдруг замирает. Его глаза распахиваются, а руки словно окаменели.
Пару секунд я выжидаю, и во мне закипает раздражение. Выкидывать дурацкие фокусы в бассейне – это одно дело, но здесь? Лишиться источника воздуха на такой глубине – это не шутки. Я вытягиваю руку в его направлении и щелкаю пальцами: звука не слышно, но от трения большого и указательного пальцев появляются пузырьки, которыми я надеюсь привлечь его внимание.
Но он по-прежнему не двигается и смотрит на что-то за моей спиной.
Обернувшись, я прищуриваюсь, чтобы при такой плохой видимости разглядеть, на что он уставился. В мутной воде медленно вырисовываются очертания, похожие на силуэт человека. Сначала мне кажется, что это мусор, ненужный кусок какого-то материала, выброшенного за борт с одной из лодок, которые рассекают здесь как у себя дома.
Но когда я подплываю ближе, я вижу, что это далеко не мусор.
Это человек.
Без снаряжения для дайвинга. Ни ласт, ни жилета, ни даже маски. Тело колышется в воде вертикально, будто ноги приросли ко дну, а сверху, словно рама жутковатого портрета, аркой выгибается коралл. Из-за течения пряди волос мягко развеваются над головой, будто водоросли.
Так быть не должно, думаю я, сквозь гидрокостюм просачивается паника, под кожей бурлит страх.
За спиной у меня какая-то суматоха. Когда я оборачиваюсь, Даниэль уже изо всех сил плывет вверх, регулятор безвольно болтается позади него. Я тянусь к нему, чтобы остановить: если он всплывет слишком резко, то заработает разрыв барабанных перепонок или еще что похуже. Но впервые мое тело под водой отяжелело, я будто прикована.
Я смотрю на остальных. Тамар не сводит глаз с тела, в них читается страх, пузырьки выходят из регулятора все быстрее. Что же касается Ариэля, похоже, к нему вернулась вчерашняя тревога: тело застыло, взгляд серых глаз под маской непроницаем. Мне вспоминаются его слова, непрошеные и зловещие.
Здесь опасно.
Я заставляю себя развернуться и приблизиться к телу. Черты лица обретают резкость. Губы чуть приоткрыты, будто сейчас заговорят. Голубые глаза широко распахнуты, как это бывает при крике. Они еще не потускнели, но с боков уже проступают красные прожилки.
Всякое движение вокруг меня разом замирает. Подводная передышка оборачивается моим самым страшным кошмаром.
Робин.
Я не могу оторвать от нее глаз. Смотрю на это лицо, которое так хорошо знаю, и наконец задерживаю взгляд на ее лбу, где теперь алеет горизонтальный порез. Я опускаю взгляд на ее шею и вижу с каждой стороны жуткие синие отметины. Затем – еще ниже, на талию: полоска ткани от ее футболки обвилась вокруг выступа рифа. И потом – на ступни: одна зажата в щели похожего на камень коралла, поэтому тело и не может всплыть на поверхность. Она застряла там, неподвижная, только одежда колышется от морских течений.