Погружение
Шрифт:
Я выжидающе смотрю на стоящую передо мной пару. На вид им чуть за тридцать, они взрослее, чем основная масса наших клиентов. Оба бледные, у женщины ровно подстриженное темное каре до подбородка, и она, кажется, нервничает. Однако мое внимание привлекает стоящий рядом с ней мужчина. Он высок, хорошо сложен, волосы подстрижены «бобриком», как у военных. Губы сжаты в тонкую линию, взгляд резкий и холодный. Что-то в нем настораживает, но я не могу понять что. Когда я называю его имя, он молчит, хотя я вижу, как напряглись его плечи.
– Это мы, – откликается
– Рада с вами познакомиться. – Я снова смотрю на мужчину, на секунду дольше, чем нужно, и переворачиваю листок на планшете. – Даниэль Айяд…
– Да, ага, – парень с явным акцентом кокни перебивает меня, прежде чем я успеваю дочитать его фамилию. Когда он говорит, розовый шрам длиной в дюйм у него на щеке двигается вверх и вниз. Его развязность меня успокаивает. Таких, как он, я встречала уже тысячу раз. – Это я. Даниэль Айядебо. Короче, я из Лондона, у меня есть год отдыха перед универом, и я сразу начал с Тая. Буду путешествовать, пока деньги не кончатся. Я приехал сюда вчера вечером, и тут офигенно.
Он пялится на девушку рядом. Та не отвечает на его взгляд.
Он выглядит старше, чем большинство приезжающих сюда вчерашних школьников, но я оставляю эту мысль при себе.
– Ну и наконец, – говорю я, перекидывая последний листок на планшете. – Люси Дюпен.
Я поворачиваюсь к девушке рядом с Даниэлем. Она едва достает ему до плеча. Ее волосы убраны под бледно-розовую бейсболку, но несколько светло-каштановых кудрей выбились. Она уверенно переводит взгляд своих голубых глаз прямо на меня.
Я сглатываю и заставляю руки с планшетом не дрожать, а себя – улыбаться.
Это она. Она жива.
На губах возникает ее имя, освещенное воспоминанием. Робин.
В последний раз, когда я видела ее, видела по-настоящему, она лежала в номере того отеля. Ее тонкая фигурка казалась еще меньше на фоне широкой двуспальной кровати, лицо заострилось, словно фарфоровое, и блеск медленно утекал из широко распахнутых голубых глаз. Моя сестра, которой больше нет.
Конечно, сейчас передо мной не Робин. Чем дольше я смотрю, тем очевиднее различия. Робин была выше, у нее больше выдавались скулы, волосы были на несколько оттенков темнее и более кудрявые. Но глаза такие же. Большие выразительные голубые глаза, в которых таится неожиданная сила.
Но мне все равно хочется протянуть руку и коснуться ее. Обнять Робин. Но это невозможно. Робин лежит на глубине шести футов в замерзшей земле на кладбище в северной части штата Нью-Йорк, и к ее могиле никто никогда не приходит.
У меня как будто пропал голос. Из головы вылетели все слова, и я не могу говорить дальше. Я снова перенеслась в тот номер в отеле и вижу, как Робин ускользает, как ее лицо становится безжизненным.
К счастью, девушка сориентировалась:
–
Она говорит уверенно, нараспев. Я просматриваю анкету Люси и дохожу до графы «страна». Австралия. У нее не такой ярко выраженный акцент, как у Дага; должно быть, они из разных частей страны.
– Отлично, – говорю я, прокашливаясь и надеясь, что мое кратковременное замешательство было не слишком заметно. – Рада знакомству с вами. Следующие два дня мы проведем вместе, так что предлагаю сразу подружиться. Начнем с упражнений в бассейне, чтобы вы познакомились со снаряжением и основами дыхания под водой, затем приступим к теории и практическим инструкциям, а завтра перейдем к самому веселому: погружениям. Но прежде всего мы поговорим о самом важном во всем курсе: о безопасности.
Я не обращаю внимания на стон Даниэля. Большая часть этих ребят – или, в случае Ариэля и Тамар, взрослых, – хотят проскочить инструктаж по технике безопасности и сразу перейти к самому интересному. Они не задумываются, насколько это рискованно – вдыхать через трубку воздух из чужого баллона на глубине нескольких метров под водой.
В отличие от них, я знаю, как близка смерть, которая повсюду оставляет отпечатки своих призрачных пальцев. Знаю, как легко прорвать полупрозрачную занавесь между этим миром и потусторонним. Неисправная трубка, нож, маленькие белые таблетки.
Я рассказываю обо всех рисках, сопряженных с погружением. От необратимых повреждений легких, если задерживать под водой дыхание или в панике всплывать слишком быстро, и разорванных барабанных перепонок, если при всплытии не выровнять давление в ушах, до самой очевидной опасности: что на глубине кончится воздух. Медленно, постепенно мое тело забывает неприятные сюрпризы этого утра и начинает расслабляться, и я втягиваюсь в рутину курса, привыкая к взглядам учеников.
Следующие несколько часов проходят в душном мареве нормальности. Основной инструктаж в тени, затем – упражнения и проверка снаряжения в бассейне, и под конец – пара часов теории на втором этаже «Тики-Палмс»: научные сведения, учебники и тесты. В целом ученики, кажется, довольны. Все, кроме, пожалуй, Ариэля: я то и дело замечаю, что он неподвижно смотрит куда-то в пустоту, как будто готов вскочить и броситься бежать в любую секунду.
Когда вокруг сгущается вечерний воздух, Даниэль роняет голову на стол и стонет.
– Я думал, что фишка в том, чтобы весь год перед универом не учиться. Блин, да это же хуже, чем пары, да?
Ясно, пора заканчивать.
– Ладно, ладно. На сегодня, пожалуй, хватит. Завтра утром встречаемся в Центре ровно в восемь утра и отправляемся на первое погружение. И приходите заранее. Дожидаться опоздавших мы не можем.
Даниэль уже захлопнул учебник и бочком подошел к Люси, обратив на мои слова не больше внимания, чем на писк комара. Одной рукой он с ленивой уверенностью обнимает ее за плечи, и она резко выпрямляет спину. Они направляются к выходу, и тут я кое-что вспоминаю.