Похищение чародея
Шрифт:
Прошло около часа с тех пор, как наш самолет поднялся в воздух. Пить хотелось жутко. Мой организм был совершенно обезвожен. Самолет летел невысоко. Над нами было голубое небо и солнце, зато сбоку, над горным хребтом, стояла стена сизых туч, и мне показалось, что я вижу, как там сверкают молнии. Я решил узнать у кого-нибудь, нет ли на борту воды. Отстегивая ремни, я еще раз взглянул вниз. Мне показалось, что кто-то сигналит нам с земли зеркальцем. «Какая чепуха, — подумал я, — как можно заметить зеркальце с километровой высоты!» И в тот же момент я увидел — и не сразу понял значение того, что увидел, — как кто-то невидимый провел над плоскостью самолета рукой, измазанной в чернилах. Чернила упали цепочкой капелек. Самолет тряхнуло, и я тогда догадался, что это не капельки, а дырки в крыле. И тут же из
Наверно, я непроизвольно привстал и вжался в стекло. Отар сразу почувствовал неладное.
— Что?
Он пытался встать, но его не пускали ремни. Линия горизонта начала медленно клониться, будто перед нами был склон горы. И тут заверещал толстый индиец в пиджаке. Он вскочил, подбежал к майору и стал его трясти:
— Майор, проснитесь! Майор, мы падаем!
Молодой иностранец, похожий на горца, с широким и добрым лицом, довольно бесцеремонно глядел на меня в ресторане, где я ждала тетушку Амару. Наверно, вид у меня был неприглядный. Странно, что в такой тяжелый момент я обратила внимание на молодого человека.
Когда тетушка подвела меня к майору, я с удивлением узнала в нем Тильви Кумтатона, который учился с моим братом в колледже, даже приходится мне родственником и раз или два бывал у нас дома. Меня он, конечно, не узнал. Десять лет назад я была девочкой. Тильви был недоволен тем, что из-за меня придется нарушать правила, но разрешил лететь. Я надеюсь, что у него не будет неприятностей.
Вообще-то все было чудом, цепью чудес. Господин Сун встретился со мной и оказался таким вежливым и отзывчивым. Когда я узнала о перевороте, он велел мне не беспокоиться. Утром я пришла к нему снова, там меня уже ждала тетушка Амара, которую я три года не видела и которая всегда была злой, но у господина Суна вела себя словно мама и сама предложила поехать на аэродром добиться, чтобы меня взяли на самолет. Она выполнила свое обещание.
Потом мы долго ждали у выхода на поле, прежде чем пришел Тильви и с ним иностранцы. Один из них тот, который смотрел на меня. И я обрадовалась, что они полетят с нами, хоть и стыдно в этом признаться.
В самолете молодой иностранец сидел по другую сторону прохода и иногда смотрел на меня. Я делала вид, что не чувствую его взгляда. Я старалась думать об отце. Я знала, что отец может умереть. Поэтому я решилась и пошла к господину Дж. Суну. Я думала об отце и представляла, как ему больно, а потом задремала и не сразу поняла, что случилось. Самолет начал снижаться, но не в Танги, а прямо над лесом. Господин директор Матур громко кричал. Я испугалась, что мы разобьемся, но еще больше испугалась, что разобьется лекарство. Я прижала сумку к груди, чтобы лекарство не разбилось, если мы упадем.
Сидя в самолете, я размышлял о том, что прошедшее утро следовало бы внести в графу убытков. Телефонный звонок с аэродрома в город обошелся мне в семьдесят ватов: двадцать — сторожу, который провел меня в кабинет к диспетчеру, и пятьдесят — самому диспетчеру. Это как минимум семь долларов. Даже если вычесть из этого прибыль, которую я получил, обменяв по курсу пять долларов для молодого русского, все равно убыток слишком велик… Но разговор с Тантунчоком все-таки состоялся. Я спросил его, сбылось ли мое предсказание, и Тантунчок вежливо выразил благодарность за предупреждение.
— Готов ли ты поставить точку на вчерашнем разговоре? — спросил я. — События развиваются быстро.
— Я всегда готов обсудить разумные предложения. Мне предлагают за товар двести пятьдесят тысяч.
Что же, цена упала. Тантунчоку нельзя отказать в здравом смысле. Но цена была высока, и я был убежден, что ни один здравый человек не предложит за фабрику такую бешеную по сегодняшним меркам цену. Это я сказал Тантунчоку. И предложил ему сто тысяч, иначе будет поздно.
Я представил себе, как улыбается Тантунчок, как собираются добрые морщинки у его глаз. И он сказал:
— Исключительно ради старой дружбы я могу уступить товар за двести тысяч.
— Любая половина, — сказал я.
Мой план таил в себе большой риск. Если все
— У меня готовы все документы, — настаивал Тантунчок. От его неприятного голоса у меня чесалось в ухе.
— Я через час вылетаю из Лигона, — сказал я.
— Куда?
— Неважно.
— Может, ты позвонишь мне еще? — В голосе его звучала неуверенность.
Я повесил трубку. Не зря ли я потратил семьдесят ватов?
Самолет миновал долину Кангема. Дальше наш путь лежал через гряду гор к озеру Линили, за которым стеной поднимаются отроги Тангийского нагорья. Я не первый раз летел из Лигона в Танги, хотя предпочитал ехать поездом до Метили, а потом на машине. Этот путь длиннее, зато не кажешься себе жуком в банке, которую можно кинуть и разбить. Минут через двадцать должен был показаться выход из ущелья. Но тут самолет начал менять курс, наверно, из-за муссонных туч, поднимавшихся впереди. Я подумал о том, что в этом году весна была жарче обычного и в деревнях начались пожары. Скорей бы приходил муссон.
Я привстал, чтобы посмотреть, что делает девушка, которую я видел у господина Дж. Суна. Ее присутствие на борту меня тревожило. Я благословлял собственную осторожность, которая заставила меня скрыться в полутьме холла, когда Сун провожал ее из гостиницы. Что за указания она везет в Танги? Не связаны ли они с моей скромной особой? Дж. Сун коварен. А вдруг он узнал, что я потратил час на визит к Тантунчоку?
Тревога настолько овладела мной, что я не сразу сообразил, что случилось ужасное. Из-под крыла тянулся дым. Самолет резко пошел вниз. Мы падаем! Эта картина неоднократно преследовала меня в кошмарах, но чтобы такое могло случиться со мной в действительности! Со мной… Нет!
Я подавил готовый вырваться из груди крик. Нет, я должен что-то предпринять. Я быстро отстегнул ремни и направился к спящему майору Тильви. Я дотронулся до его плеча и негромко, но внушительно произнес:
— Проснитесь, майор. Мы падаем.
«…В горных районах Лигона состав лесов меняется, в первую очередь в связи с изменением термических условий. В горах происходит значительное понижение температуры с высотой, что оказывает существенное влияние на растительность. Появляются субтропические и бореальные виды, и постепенно исчезают типичные тропические представители. До высоты 1800 метров растут горные вечнозеленые леса. Климат этого пояса довольно теплый и влажный. Температура колеблется от 17° до 25°. Зимой, с декабря по февраль, бывают единичные понижения температуры до 5–6°, но заморозки, как правило, не случаются. По условиям увлажнения этот пояс почти сходен с равнинами, но отличается большей влажностью из-за пониженных температур, а также частых туманов и довольно обильных рос.
Растительность горных вечнозеленых лесов очень богата. По-прежнему многочисленны лианы и эпифиты. Постепенно исчезают диптерокарповые, стеркулиевые, сапиндовые и другие семейства, характерные для равнинных лесов… Начиная с 500 м увеличивается число дубов, каштанов, лавров, мелиевых, появляются такие типично горные виды, как береза. В нижних ярусах по-прежнему господствуют типичные тропические бамбуки, дикий банан, древовидные папоротники… Еще выше на склонах в условиях зимней сухости и пониженных температур появляются хвойные леса…»