Похищение Данаи
Шрифт:
— На виа Аренула, у реки есть одна забегаловка… Да вы, господин инспектор, не подумайте чего-ни будь…. Мы же не так пили, чтобы… Просто синьор Колонна угостил меня стаканчиком домашнего винца, больше ничего и не было! Разве можно перед дежурством пить! Да и синьор Колонна мне такого не позволил был. Он приглашал и Лоренцо, но тот с нами не пошёл, сказал, что ему лень.
— Значит, до часу ночи тебе было плохо, так?
— Голова сильно болела, но потом прошла.
— И все это время Лоренцо “посматривал за двоих”?
— Посматривал,
— Особенного ничего, Федериго. Правда, два не то три человека в это время вошли и вышли через служебный вход.
— Что вы говорите, синьор?
— Пошёл вон, дурак! Вон!
— Расскажите мне, синьор Колонна, что вы делали в среду, с 4 часов пополудни до полуночи.
— С 4 до 5 был дома. С половины шестого до семи был в кинотеатре “Савойя”, где наше общество “Молодая Италия” проводило встречу с ветеранами войны. С семи до девяти был в ресторане “Савойя”, где наше общество давало ужин в честь ветеранов войны. Потом пошёл домой и вздремнул до одиннадцати. В одиннадцать с чем то произвёл проверку в Боргезе и пригласил Федериго выпить по стаканчику. Я получил от родных бутылку вина, а одному пить не хотелось. Мы посидели в кабачке на виа Аренула, потом Федериго вернулся в Боргезе, чтобы заступить на дежурство, а я пошёл домой. Это все.
— Сколько вина выпил Федериго?
— Федериго выпил только один стакан. Больше я ему не наливал.
— Как подействовало вино на вас?
— Вино оказалось очень сильным. От двух стаканов у меня закружилась голова, а я то пить умею!
— Не знаю, умеете ли вы пить, Колонна, но держать себя с подчинёнными вы не умеете! Вы шляетесь вместе с ними по кабакам! Я подам рапорт в Управление музеев, чтобы вас понизили в должности!
— Я ещё вчера заметил, синьор, что вы ко мне придираетесь!
— Плюй через левое плечо, Колонна! Плюй через левое плечо, не то как бы я в самом деле не взял тебя на мушку!
— Синьор, меня трудно запугать!
— Джованни! Выведи этого типа, а то у меня руки чешутся1 Вон отсюда! Живо!
— Видели типа, профессор, — обратился Чигола к Роберто Тоцци, — причёсан, прилизан, а в душе — негодяй! Такой тип способен на любую пакость. Если он решит убить человека, то не станет стрелять в лицо, нет! Он будет целиться в спину! Из засады, из тёмного угла, когда жертва ни о чём не подозревает! Бац — и готово.
— Ужасно! — вздохнул директор музея.
Мало было того, что в его мир — мир гармонии света и тени, полутонов и красок — ворвался кризис; теперь оказывается, что в нём хозяйничают воры и разные типы стреляют из засады! Боже милосердный, куда де вались шестидесятые годы, когда всем казалось, что над бедной Италией восходит солнце нового Ренессанса!
Адъютант Джованни ввёл в кабинет Ливио Перетти. За ночь молодой человек не утратил ни грамма самоуверенности, на лице его была тень раздражения,
— Ну, — кивнул ему Чигола, который по опыту знал, что в конце концов добьётся своего, — будем считать, что вы как воспитанный человек вошли и поздоровались. Могу я спросить вас. как вы провели ночь?
— Не можете, синьор. На вопросы интимного характера я отвечать не буду!
— Хорошо. Тогда ответьте мне на такой вопрос: вы вспомнили, наконец, имя и адрес своей любовницы, у которой пробыли с четырех часов среды до восьми часов утра четверга?
— И второй ваш вопрос, синьор, интимного характера. Считайте, что я ничего не могу вспомнить.
— Прекрасно. В таком случае, перейдём к утру вчерашнего дня! Итак, вы просыпаетесь у вашей любовницы, видите, что час уже не ранний, одеваетесь и спешите в Боргезе, чтобы приняться за работу. Вы входите в музей в 9 часов утра вместе с первыми посетителями. Что было дальше?
— Я же сказал вчера! Сколько раз вам нужно повторять одно и то же?
— Значит, в девять часов вы с первыми посетителями….
— Да, с первыми посетителями!
— Джованни, — обратился Чигола к адъютанту, приведи привратника Агостино!
Чигола многозначительно посмотрел на Роберто Тоцци и даже подмигнул ему. Деликатный директор внутренне съёжился и почувствовал, что ему становится жарко. В средние века палач точно таким же образом подмигивал публике, подводя жертву к костру.
— Агостино, знаешь ли ты этого человека? — указал Чигола кивком на Ливио Перетти.
— Как же не знать, синьор! — широко усмехнулся Агостино. — Он наш постоянный клиент!
— Что значит постоянный?
— Да он постоянно приходит, синьор! Каждый день с утра и после перерыва!
— Так, значит, каждое утро. А теперь вспомни, видел ли ты этого человека вчера утром! Ты видел, как он входил в двери вместе с первыми посетителями?
— Вчера утром… Не понимаю, синьор… О чём вы?
— Не валяй дурака, а говори, видел ты вчера, как он пришёл в музей? Был он среди первых посетителей? — вспылил Чигола.
Агостино в смущении переводил взгляд с инспектора на Ливио Перетти и обратно, потом два раза облизал губы и наконец пожал плечами:
— Вчера, кажется, его не было среди первых посетителей…. Нет, не было. Когда он приходит, всегда скажет: “Здравствуй, Агостино!” или кивнёт и улыбнётся. А вчера утром я его и не видел, и не слышал… Не знаю…
— Чего не знаешь, черт тебя побери! Был он среди первых посетителей или не был?
— Не был, синьор. Я его не видел.
— Так и говори! Значит, когда ты вчера в девять часов утра отпер двери музея, чтобы впустить первых посетителей, его среди них не было. Что вы на это скажете, Ливио Перетти?