Похищение королевы
Шрифт:
Конечно, правды я не выложил, Геннадия Викторовича с компанией не подставил. Кроме чисто моральных причин, на меня действовал стерегущий, тяжелый взгляд телохранителя.
— Сорока на хвосте принесла. Откуда — не знаю.
Вынужденный смешок показал, что Гулькину не до имени моего информатора, его беспокоит совсем другое.
— Не хотите омоновцев — ладно, но можно взять с собой парочку хлопцев из местного отделения. Вдруг придется выручать девчонку с помощью силовых приемов…
— Обойдемся собственными силами! — повторил я. В более резкой форме. Такой, что у Федора
Гулькин пожал плечами, возражать, настаивать на своем не решился…
Пятичасовая электричка шла полупустой. Работающий люд обычно выезжает из Дремова в шесть утра и попадает в Москву в начале десятого. Собственно, в самой столице работают немногие — большинство покидает вагоны в городах и поселках, расположенных между Дремовым и Москвой.
Поэтому мы расположились с удобствами. Сыщик дошел до того, что забросил ноги в сандалетах на соседнее сидение. Вкусно зажевал мокрыми губами, блаженно прижмурил сонные глаза. Короче говоря, вел себя по принципу: я — в центре, все остальные — на орбите, не понравится мое поведение — пересядут на другую скамейку или в другой вагон.
— Кто это с вами? — бесцеремонно ткнул он пальцем в Семена. Будто в выставленный в магазине товар непонятного назначения без указания стоимости и государства-производителя.
Я заметил как посланец Доцента сдвинул брови и задвигал желваками на скулах.
— Приятель, — коротко отрекомендовал я спутника. — Семен… Крутой, — тут же нашел подходящую фамилию. — На всякий случай. Подстрахует вместо ваших омоновцев.
Гулькин с такой же бесцеремоностью, граничащей с наглостью, оглядел широкоплечего, мускулистого парня. Одобрительно кивнул — годится. И по внешности, и по фамилии.
В ответ — презрительный взгляд на выпирающее брюшко и дряблую шею.
— Вот вы говорите: официальное лицо. А какое из меня официальное, ежели не имею ни ордера, ни прокурорского дозволения. У нас, как говорится, правовое государство, соблюдаем права человека… Чего лыбишься? — резко повернулся он к Семену. — Разве неправду гоню?
Тот, действительно, услышав о разных правах и свободах, широко улыбнулся. Будто Гулькин выдал забавный анекдот.
— Я — так, своим мыслям… Вот недавно менты задержали дружана — спутали с рэкетиром. Такие выдали ему в отделении «свободы» и «права» — по сей день лечится. Когда отпускали, даже не извинились…
— Не может такое быть! Наверняка, замаран.
Я вспомнил дорожное происшествие, с продолжением в обез"яннике и камере. Снова заныла избитая спина, застонали почки.
Гулькин принялся разглагольствовать о разгуле преступности, бороться с которой в белых перчатках и при галстуке просто невозможно. Вот и приходится изредка применять «силовые» приемчики.
— Бывает, — неохотно согласился Семен. — Другой мой дружан торгует в палатке разной хурдой-мурдой. Не от себя, конечно, нанялся к одному хмырю. Тот винцо попивает и за нанятым торгашем следит,
— Кто спорит? И на старуху бывает проруха. Не все в милиции стерильно честные, но с жуликами и взяточниками мы ведем борьбу: выгоняем или сажаем!
На лице Семена проскользнула скептическая гримаса. Похоже, все заверения сыщика о чистоте милицейских рядов не поколебвли его уверенность в обратном. Но возражать он не стал. Больше отмалчивался, отделываясь короткими репликами и ехидными улыбками, которые так раздражали Гулькина, что тот перестал зевать и тереть красные, с недосыпу, глаза.
Парень оперировал известными ему многочисленными случаями избиений и взяток со стороны правоохранительных органов, Гулькин больше напирал на трудности «переходного» периода, забрасывал оппонента фразами, позаимствоваными из газет и телевидения.
Я про себя веселился. Дал слово: обязательно открою Гулькину с кем тот спорил в утренней электричке. Вот только закончится катавасия с похищеной красавицей и высветятся непонятные события в коммуналке — обязательно скажу. Предствляю его реакцию!
Мне доставляет истинное наслаждение думать об этом, рисовать гримасу на физиономии сыщика, когда он от меня узнает о «профессии» Семена. Растерянную и обиженную. Подумать только, с кем он спорил? С маститым преступником, бандитом, может быть, убийцей!
А для меня этот спор представляет интерес не только как любопытный феномен современной российской действительности. Ведь я все же писатель, для которого все окружающее — кирпичики для построения очередного произведения.
Три часа пролетели незаметно. Последние полчаса — в обстановке напряженного молчания, подпитываемого взаимной антипатией спорщиков.
Из вагона мы вышли молча. От беспредметного спора устали, как от ничего не дающей работы на общественных началах. Я — посредине, «телохранители» — по бокам. Гулькин высоко задрал плешивую голову, Семен попрежнему иронически улыбался.
По иронии судьбы «заведение для отдыха состоятельных мужчин с сауной и лечебным массажем» располагается в здании бывшей гостиницы обкома партии. Неприметное одноэтажное здание окольцовано мощным железобетонным забором с такими же мощными металлическими воротами, в которые «врублена» солидная калитка.
Когда-то здесь отдыхали после трудового дня инструкторы обкома и горкомов. К их услугам — сауна, буфет, биллиардная, шикарные спальни. На стеллажах и в шкафах библиотеки не только тома полного собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма и познавательные энциклопедии, но и развлекательные произведения, включая эротический «Декамерон».
Краем уха я слышал, что постояльцы подобных «гостиниц» не чурались сексуальных утех, для чего использовались официантки и горничные. Конечно, за соответствующее немалое вознаграждение типа премий за успехи в труде на благо народа,