Похищение Луны
Шрифт:
Тамар споткнулась о сухую ветку. Арзакан взял ее под руку. Теперь они были совсем близко друг к другу.
Ночь и близость Тамар наполняли Арзакана ликованием. Но оба молчали, точно у них иссякли все слова.
Пересекая вспаханное поле, они перепрыгивали с кочки на кочку. Иногда Арзакан чувствовал легкое прикосновение ее тела, слышал ее дыхание.
Он был счастлив.
— Отец говорит, — прервал он наконец молчание, — что на этих полях когда-то были леса, в которых охотились Дадиани, непроходимые болота, камышовые заросли… В те времена,
Но Тамар, поглощенная своими мыслями, не вникала в рассуждения Арзакана о чайных совхозах и об их будущности.
Темнота плотнее окутала поле. Слабый свет Зугдидской электростанции не мог разогнать тьму южной ночи.
С берегов Ингура слышался глухой зов не то заблудившегося путника, не то ночного сторожа.
Ветер доносил вой шакалов.
Арзакан и Тамар вышли на шоссе.
Настроение Тамар изменилось. Отсутствие Тараша и Дзабули больше не беспокоило ее. Сегодня ей как-то по-новому понравился Арзакан. Во время джигитовки он проявил столько ловкости, пылкости и мужества, что снова стал ей таким же близким, каким был до приезда Тараша.
Несмотря на это, она высвободила руку под предлогом, что ей нужно достать платок из сумочки.
Свернув с дороги, они пошли по железнодорожному полотну. На телеграфных столбах гудели провода.
— Пойдем напрямик, — предложил Арзакан. Тамар покорно последовала за ним.
Ей не хотелось встретиться с кем-нибудь из знакомых. Что они подумают, увидев ее с Арзаканом в такой поздний час? Поэтому она предпочла короткую дорогу.
Арзакан повел ее той тропинкой, по которой прошлой ночью пробрался в сад Тариэла Шервашидзе.
Луны не было, хотя Лукайя и уверял, что она будет светить до пятнадцатого мая.
Они шли.
Валежник, вьющаяся зелень на каждом шагу преграждали им путь.
Арзакан шел впереди, отстранял от Тамар ветви, свешивавшиеся на тропинку; острые иглы терновника безжалостно хлестали по лицу, кололи щеки.
Некоторое время они пробирались просекой. Силуэты дубов и буков, маячившие по сторонам, казалось, были погружены в думы. Как часовые в бурках, стояли они, охраняя покой уснувших полей. Издали доносился мелодичный шум мельницы, иногда далекий зов филина тревожил тишину.
Тамар споткнулась. Арзакан подхватил ее под руку. Она не противилась.
Сознание, что в глазах Тамар он был победителем, взявшим первенство хотя бы среди молодежи, делало Арзакана счастливым.
Правда, отец превзошел его, но чтобы приобрести славу большого мастера, и лета нужны немалые, — утешал себя Арзакан.
С ним соперничал Тараш! Ну что ж, завтрашний день не за горами. Завтра Арзакан покажет Тарашу, что значит тягаться с ним. И тогда Тамар не скажет: «Отчасти».
А потом…
Женщина всегда на стороне победителя, на стороне самого
Выглянула луна — так стыдливо, как абхазская невеста показывает свое лицо из-под белой фаты, — и осветила тропинку, кусты и кочки, по которым он проходил в ту мучительную ночь.
Где-то взметнулся вспугнутый дрозд, тревожно закричал и перелетел на другую ветку. Снова стало тихо.
Порой, будто во сне, звучали хоралы лягушек: «Кррр… Кррр…»
Но все эти шорохи и звуки уже не наводили на Арзакана вчерашней тоски. Они скорее казались ему призывом любви, вырывающимся из груди уснувшей природы.
Вьющиеся растения обвивали стволы деревьев, застывших в неподвижности лунной ночи.
Шелковистой вуалью окутаны их фантастические силуэты.
Арзакан, чувствуя рядом с собой Тамар, не в силах был говорить.
Так они шли некоторое время.
Несколько раз Арзакан останавливался.
— Кажется, мы сбились с дороги, — наконец сказал он.
Они свернули в сторону, набрели на другую тропинку, но вскоре потеряли и ее. Так блуждали долго.
Ивняк незнакомый. Остроконечные листья деревьев сверкают, как полированное серебро.
Из-под ног выпрыгнули лягушки.
По плеску воды Арзакан догадался, что они неожиданно очутились у садовой канавы.
Для него перескочить через ров — дело легкое, но Тамар?
Не повернуть ли, выйти на полотно и возвратиться в усадьбу обычной дорогой? Но это так далеко! А отсюда до усадьбы — рукой подать, совсем близко. Вон виднеются и электрический свет, и яблоня у окна. Только перебраться через канаву.
Тамар хотела покричать Лукайя, чтобы он принес доску, но раздумала: наверняка, отец сейчас сидит на балконе, ждет ее и нервничает. Услышит крик и рассердится, что ее провожает Арзакан.
Поэтому она промолчала.
Выхода не было. Отыскав место, где канава была поуже, Арзакан обхватил Тамар за талию и поднял, как ребенка. Прикосновение ее жаркой груди обожгло его. Он перескочил со своей ношей через ров, но при этом покачнулся и, вдруг обняв девушку, стал ее бешено целовать.
Это произошло неожиданно для обоих.
Тамар задыхалась. Страстный порыв юноши, как ток, пронизал ее тело. На мгновение она растерялась. Но быстро овладела собой и рассердилась.
— Что ты делаешь, Арзакан! — резко крикнула она. Шагнув назад, он оступился на насыпи. Тамар вырвалась и убежала.
Арзакан постоял минуту в нерешительности, потом бросился за ней.
Она стремительно пробежала оснеженную персиковым цветом аллею, потом между белеющими кустами гортензий.
С быстротой гончей перескочил Арзакан через кусты, настиг девушку у яблони и снова крепко обнял ее. Запыхавшаяся, она трепетала в его сильных руках.
— Я крикну отца!
Но страсть охватила юношу, бег распалил его. Не только со старым попом, с самой смертью не побоялся бы он вступить в бой. Запретная черта была перейдена.