Похищение
Шрифт:
— Это верно, — признала она с непередаваемым выражением лица, — он… он нес такое… такое… Кажется, ему вылечили совсем не то, что следовало.
— А что следовало? — осведомился герцог, ничего не понимая.
— Голову, — последовало не менее понятное объяснение, — впрочем, полагаю, тут уже ничего нельзя сделать.
Герцог издал сдавленный смешок.
— Теперь я понимаю, о чем говорил ваш отец, упоминая о ваших не вполне безобидных шутках, мадемуазель.
— А я вовсе не шучу, — отрезала Клэр, — я, конечно, прошу прощения за резкость, ваша светлость,
— Да, я знаю.
— Мне очень жаль.
— Это вряд ли.
— О, перестаньте! Послушали бы вы это, наверное, тоже вызвали бы его на дуэль.
— Тоже?
— Ах, да, я же не рассказывала вам об этом. Дело в том, что мы встречались раньше.
— В самом деле? И когда же это случилось?
— Это произошло тогда, когда я еще находилась на сомнительном попечении графа. Он уехал по делам, как он сказал, а мы с Франсин оказались свидетельницами дуэли, происходящей прямо у задней двери дома. Месье Ренуар дрался сразу с тремя противниками, и как водится, они его одолели. Его сильно ранили, и мы открыли дверь, чтобы не допустить его смерти.
— Пожалели, значит.
— Да, труп под задней дверью был бы нам некстати, — с присущим ей состраданием признала Клэр, чем вызвала в герцоге легкий кашель, которым он пытался подавить смех, — ведь тогда мы не смогли бы ее открыть. Но дело в том, что когда мы его впустили, эта опасность грозила нам непосредственно в доме. Поэтому я велела Франсин сбегать за доктором, чтобы его перевязали и все такое.
— Ясно, — кивнул герцог.
— Итак, прибыл доктор и выполнил свой долг. После чего, я попросила его отвезти пациента домой. Полагаю, графа насторожило бы присутствие постороннего мужчины в доме. Он стал бы спрашивать, откуда он взялся и как проник в дом, ведь все двери, как будто, были заперты. Но еще более странно то, что месье Ренуар, оказывается, хорошо меня запомнил, хотя большую часть времени был без сознания. Впрочем, я особенно к нему не приглядывалась. Меня в тот момент интересовало совсем другое.
— Это меня не удивляет. Но, кажется, вы произвели на него неизгладимое впечатление, мадемуазель.
Клэр непроизвольно скорчила гримасу.
— Но я ведь этого совсем не хотела. Господи, я вообще не понимаю, как он в том состоянии, в котором находился, мог вообще что-нибудь заметить.
Танец закончился, избавив герцога от необходимости отвечать. Точнее, пытаться сделать это сквозь подавляемый хохот.
— М-м-м… мадемуазель, благодарю вас за прекрасный танец. Хотите ли вы вернуться…
— Нет, — поспешно сказала Клэр, — только не туда. О господи, кажется, от идет к нам. Ваша светлость, я прошу вас, пожалуйста, скажите ему, что вы пригласили меня на все танцы, которые когда-либо будут в этом доме. И вообще, в любом другом. Ох, если бы можно убрать его куда-нибудь отсюда.
— Ладно, хорошо, я скажу все, что угодно, только не смешите меня больше. Вы ведете себя так, словно боитесь его.
— Я его боюсь, — подтвердила Клэр, — я всегда боялась сумасшедших.
Вряд
Тем временем, месье Ренуар подошел к ним, как Клэр и опасалась. И метнув на герцога злобный взгляд, склонился в поклоне.
— Мадемуазель, не соблаговолите ли вы оказать мне честь и подарить мне следующий танец?
— Я…, - Клэр повернула голову к герцогу, — я прошу прощения, но…
— Мадемуазель уже приглашена, сударь, — произнес герцог столь высокомерным и пренебрежительным тоном по отношению к собеседнику, коего Клэр от него еще никогда не слыхала, — на ВСЕ сегодняшние танцы.
«Мадемуазель» едва сдержала довольную улыбку. А на лице Ренуара появилось просто неописуемое выражение. Он уже не таясь, сверлил герцога взглядом.
— Девушка не должна танцевать только с одним кавалером весь вечер, — выпалил он, — это неприлично.
— Да неужели? — осведомился у него герцог, — вы будете учить меня приличиям в моем собственном доме?
— Я… я… нет, конечно, нет, ваша светлость. Я прошу прощения.
И развернувшись, он пересек залу торопливым шагом. Клэр повернулась к герцогу с самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна. В глазах ее даже светилось восхищение.
— Это было потрясающе! Он убежал!
— Кажется, он захотел меня убить, — заметил герцог.
Клэр издала презрительный смешок.
— Он? Да кого он может убить!
— Я ему не завидую, честное слово. Впервые вижу такое негативное отношение у вас к кому бы то ни было. Кажется, он вызывает в вас отвращение.
— Отвращение? — Клэр задумалась, — пожалуй. Особенно, когда пытается подойти слишком близко. Но главным образом, потому, что воображает, что я должна чувствовать то же самое, что и он по отношению к нему. Не понимаю, почему?
— А что он, по-вашему, чувствует?
— Он мной увлекся.
— Даже как-то чересчур.
— Может быть, в горячечном бреду ему что-то такое привиделось, — девушка неопределенно пошевелила пальцами, — но все равно, меня это поражает.
— А почему?
— Что «почему»? — Клэр приподняла брови.
— Почему вас это так поражает? Вы что же, вообще никогда не смотрите на себя в зеркало?
— Я часто смотрю на себя в зеркало.
— И что вы там видите?
— Я красивая, — как само собой разумеющееся проговорила она, — ну и что? Этого ведь недостаточно. Должно быть что-то еще.
— Например?
— Но ведь влюбляются не только в красивых. Есть еще характер, ум, обаяние, душевные качества… Да много чего, наконец.
— Вы думаете, в вас этого нет?
Она пожала плечами.
— Полагаю, мой характер оставляет желать лучшего. Нет, не думайте, мне он нравится, но… но я стараюсь быть объективной.
Герцог издал смешок.
— Мне тоже очень нравится ваш характер, мадемуазель. А также ум, обаяние и все, что вы перечислили ранее.
— Я вам очень признательна, ваша светлость, — ответила Клэр немного неуверенно.