Похищенная принцесса
Шрифт:
Нэш изумленно посмотрел на нее.
– Принцесса, уверяю вас, хоть английское правительство и может иметь недостатки, но когда вопрос касается того, чтобы отсрочить какое-то дело, в этом нам нет равных.
Она прикусила губу и все же приняла его утверждение.
– На какой срок вы можете обеспечить нам отсрочку?
– До конца жизни, - с гордостью проговорил Нэш.
Калли с сомнением посмотрела на него.
– До конца жизни?
Он сделал небрежный жест.
– По крайней мере до тех пор, пока ваш сын не достигнет соответствующего возраста.
–
– спросил Гэйб.
Нэш наклонил голову.
– Действительно, – он сузил глаза, глядя на брата, – но не в том случае, если бы его убил ты,
Гэбриэл. Это бы чрезвычайно усложнило дело.
Калли с тревогой обернулась к Гэйбу.
– Я не хочу, чтобы вы совершали убийство.
– В таком случае у вас только один выбор: брачная церемония, - ответил Гэйб.
Она бросила на него обиженный взгляд, загнанный и безнадежный.
Гэйб понял, что Калли сдается. Почти. Он был твердо намерен убедить ее. Теперь, когда они находились в Лондоне, он не позволит ей просто исчезнуть. Ее желание остановиться в отеле так подействовало на него, что он до сих пор чувствовал потрясение.
Он должен заставить ее пообещать выйти за него замуж. Обещание удержит ее.
– Ради Ники, есть ли у нас какой-нибудь другой выбор?
– Не знаю. Я не могу думать. Мне нужно время, - несчастным голосом проговорила Калли.
Гэйб заглянул вглубь ее глаз и увидел в них страх.
Он снова задался вопросом, что же ее муж сделал с ней, если она приходила в ужас только лишь от одной мысли о новом замужестве. Он должен переубедить ее. Он не обидит ее, он будет с нежностью ухаживать за ней…
– Это исключительно ради удобства, - заговорил Нэш, и у Гэйба снова возникло желание задушить его.
– Если это именно то, чего бы вы хотели, - поспешно поправил Гэйб, жестко глядя на брата.
Нэш приподнял брови и холодно проговорил:
– Не думайте об этом как о браке, думайте об этом просто как о юридическом маневре, наподобие шахматного гамбита. Брак между вами и моим братом помешает удовлетворить прошение графа Антона забрать мальчика, и отказ будет основан на законных аргументах, что даст нашему правительству оправдание для отсрочки, - он выждал момент и добавил: - Это мое личное мнение, но это единственный способ оставить вашего сына с вами.
Нэш поднялся.
– Гэбриэл, ты был прав, когда говорил о мухе, застрявшей в бочке меда. Я оставлю вас, чтобы вы обсудили все с глазу на глаз. Мне кажется, между вами двумя есть дело, которое лучше прояснить до того, как что-то будет решено. Жду вас за обедом через… - он сверился со своими карманными часами, - через пятнадцать минут.
– Что он имел в виду, говоря о мухе, застрявшей в бочке меда? – потребовала Калли ответа, как только за Нэшом закрылась дверь.
– Ничего. Просто все дело в прекрасной мухе с очень красивыми зелеными глазами. И в бочке самого сладкого меда, - проговорил Гэйб успокаивающе, – вы помните вкус того меда? У нас есть приятные воспоминания на этот счет, - она строго посмотрела на него, - ну, по крайней мере,
Калли была, очевидно, не в настроении и не реагировала на его попытки соблазнить ее.
– Видите? Вот поэтому я и испытываю сильные сомнения относительно любого соглашения, которое мы бы могли заключить, - сказала она, – вы не воспринимаете женщин всерьез.
– Я действительно воспринимаю женщин серь…
– Вы воспринимаете всерьез таких женщин, как миссис Барроу. Или как ваша двоюродная бабушка Герта, но только не меня. Вы никогда не слушаете меня.
– Я воспринимаю…
– Вы игнорируете мое мнение и помыкаете моими желаниями, а я не могу и не собираюсь терпеть все это.
Гэбриэл был потрясен.
– Но все совсем не так.
– Нет, так. А когда я замечаю, что вы дразните меня и играете в обольстительные игры, вы притворяетесь, что ничего не случилось. Как сейчас. У меня серьезные неприятности, – а я неоднократно говорила вам до того, как все это произошло, что не намерена вступать в повторный брак, – и после всего вы говорите со мной о мёде! И называете прекрасной мухой! Как будто мои проблемы – глупый женский вздор. Что ж, там, в Зиндарии, мужчины также говорили мне, что мои страхи по поводу возможных попыток убить моего сына глупый женский вздор, но они ошиблись, а я оказалась права и не собираюсь мириться с тем, что со мной обращаются, как с дурочкой!
Калли прошествовала к окну и повернулась к Гэйбу спиной. Она тяжело дышала, ее спина неестественно выпрямилась от напряжения.
Она была близка к тому, чтобы разрыдаться. И она права. Гэйб почувствовал угрызения совести и раскаяние. Он не собирался принижать ее умственные способности, а только старался поднять ей настроение.
Неужели он действительно властный задира? Гэбриэл не хотел казаться таким. Он честно делал то, что считал верным.
Но он мог понять, как на все это смотрит Калли.
– Это все отголоски тех лет, когда я был офицером, - сказал Гэйб с сожалением, – ты должен принимать решения за всех, кто находится под твоим командованием. Это становится привычкой, – он сглотнул, – и поддразнивание… Я ни в коем случае не хотел унизить вас. Я просто всегда так поступаю. Моя двоюродная бабушка Герта обычно говорила, будто я «склонен проявлять неуместное и никудышное легкомыслие». Кажется, от этого только хуже, – мужчина сделал глубокий вдох и решительно продолжил: - Но я хотел бы измениться. Не знаю, смогу ли, - признался он, - но если вы выйдете за меня замуж, обещаю, что попробую.
В комнате повисла долгая тишина.
– Временами мне нравится ваше легкомыслие, - наконец заговорила Калли, - вы заставляете меня смеяться, а я знаю, что слишком серьезна. Но иногда я думаю, что вы используете легкомыслие для того, чтобы скрыть что-то глубоко в себе, - она повернулась и посмотрела на него, – в этом заключается ваша способность иметь дело с темной стороной жизни, не так ли? Словно вы смеетесь над опасностью или ходите вокруг пропасти вместо того, чтобы заглянуть в бездну.