Похищенная
Шрифт:
На меня уставились три пары глаз — как если бы стена заговорила с ними человеческим голосом. Я решила, что ответа не дождусь, но тут Такер сухо бросил:
— Нормально.
— Знаете, я бы и сама не прочь с ней повидаться, — продолжила я. — Может, ей повеселей станет.
— С этим справится мисс О’Доннелл, — отрезал Такер, развернулся и пошел прочь.
Охранники завели меня в лазарет. Бауэр по-прежнему оставалась на койке. Рядом сидела Кармайкл, держа пациентку за руку. Сначала мне показалось, что Бауэр опять заснула… но глаза ее были открыты. Докторша жестом велела мне помалкивать.
— Я понимаю, какое это потрясение для
— Крепкое здоровье? — рявкнула Бауэр, буравя Кармайкл ненавидящим взором. — Вы не представляете, что я сейчас чувствую! Это… это… — В бешенстве она подняла руку, но от слабости ничего не смогла сделать. Рука бессильно упала на кровать. — Это не мое тело. Это вообще не я! Так… так не должно быть! Со мной творится что-то ужасное, омерзительное. И еще кошмары. — Из ее горла вырвался сдавленный хрип. — О господи, кошмары…
Кармайкл погладила Бауэр по лбу, и та, немного успокоившись, прикрыла глаза. Вдруг они снова распахнулись, и взгляд упал на меня.
— Пусть выметается отсюда, — проговорила Бауэр.
— Я понимаю, вид Елены вам сейчас неприятен…
— Пусть выметается.
Кармайкл сжала ее ладонь.
— Знаю, ее присутствие напоминает вам о случившемся, и все же без нее не обойтись, Сондра. Она когда-то прошла через это, а теперь поможет нам. Если бы не она…
— Если бы не она?! — воскликнула Бауэр, оскалившись. — Если бы не она, меня бы здесь не было!
— Ваше раздражение объяснимо, Сондра. Если бы вы не привезли сюда Елену, ничего этого не произошло бы. Но не станете же вы обвинять ее в том, что…
— Не стану обвинять? Не стану обвинять?! — Бауэр почти перешла на крик. — А кто тогда, мать вашу, сотворил это со мной?!
Час спустя я сидела в камере.
После всего, что я для них сделала, после всех опасностей, которые претерпела, хватило единственного обвинения полубезумной оборотнихи — и меня снова упрятали в постылую камеру. Но ведь это я выходила Бауэр. По моему настоянию ей не вкололи препараты, опасные для ее жизни. Благодаря мне охранники, у которых на семь бед один ответ — пистолет, не пристрелили ее. И чем она отплатила? Обвинила меня — и не косвенно (мол, все из-за моей слюны), а напрямую — в том, что я сделала из нее оборотня! Безумие какое-то… А как же шприц? Как же отметина от укола? Все улики свидетельствуют в мою пользу. Неужели они думают, будто во время осмотра я украла из лазарета шприц, наполнила его слюной и воткнула в руку Бауэр? Да разумеется, так они и думают. Матасуми, во всяком случае. Кармайкл хватило здравого смысла, чтобы понять нелепость этих обвинений. Открыто докторша в этом не призналась, но хотя бы попробовала переубедить Бауэр. Когда ничего не вышло, она пообещала — уже когда я уходила — «все уладить».
Насколько ценна для меня Кармайкл как союзница? Ее решения мало на что влияют. Из начальства остались только Матасуми и Уинслоу, так что сильная воля на время обеспечила доктору реальную власть. Матасуми в спорах беспомощен, как ребенок. Что касается Уинслоу, ему воли не занимать, однако он почти не интересуется повседневными делами комплекса. Вот почему в отсутствие Бауэр докторше не стоило особого труда перевести меня в лазарет. Но теперь Бауэр снова в деле. Как изменилось положение Кармайкл? Кто из женщин в итоге победит?
Нужно учесть и еще один фактор. На что Кармайкл готова пойти ради меня? Презрения к Уинслоу и Матасуми она особенно не скрывает, а вот Бауэр ей по-настоящему
Я и в самом деле попала в немилость — никаких сомнений по этому поводу не возникало. Завтрак принесли на два часа позже обычного. Потом наступило время обеда. В промежутке между трапезами ничего не произошло, ровным счетом ничего. Кармайкл не вызывала меня на осмотр. Матасуми не устраивал никаких допросов. Не заглядывал на огонек Ксавьер. Даже Тесс не удостоила мою персону наблюдения. Меня оставили наедине с собственными мыслями, с воспоминаниями о прошлой ночи. Наедине со всеми страхами, угрызениями совести — и горем. Мысли, мысли… Я думала о гибели Армена, о Рут, наконец, о своем будущем, которое с каждым часом представлялось мне во все более мрачных тонах.
Во второй половине дня внезапно отворилась дверь. Я так резво соскочила со стула, словно на пороге стоял сам Эд Макмахон с чеком на кругленькую сумму от «Паблишерз клиринг хауз».[26] В действительности это был всего лишь охранник, но в ту минуту я бы обрадовалась любому человеческому лицу. А вдруг он пришел, чтобы сопроводить меня в лазарет? Или передать чье-нибудь сообщение… Черт возьми, да просто чтоб поболтать со мной! После шести часов изоляции мне казалось, будто я неделю проторчала в одиночной камере.
Охранник поставил на стол букет цветов и вышел.
Цветы?! Кому вздумалось посылать мне цветы? Может, Кармайкл хочет меня немножко подбодрить? Ну-ну. Или Матасуми сожалеет, что пришлось перевести меня на прежнюю квартиру? Держи карман шире. Ах, конечно же, Бауэр благодарит меня за самоотверженность в спасении ее жизни! Да, теперь все ясно. С невеселым смехом я прочла карточку, вложенную в букет.
Елена,
Мне очень жаль, что тебя перевели обратно.
Постараюсь все уладить.
Тай
Не помня себя от бешенства, я смахнула вазу со стола и сжала кулаки. Да как он смеет! Как после вчерашнего смеет он дарить мне букеты, изображать сочувствие?! Я со злостью уставилась на цветы, разбросанные по ковру. Это в его представлении называется юмором? Или, быть может, он пытается внушить мне, что мое благополучие его как-то заботит? Насмехается? Или на свой извращенный лад он и впрямь за меня волнуется? Сволочь!.. Выругавшись, я шарахнула ногой по вазе. Та выдержала удар. Я подхватила ее с пола, чтобы завершить начатое, замахнулась… и застыла на середине броска. Нет, постой-ка. Нельзя злить Уинслоу. Трудно было преодолеть бессильную ярость, кипевшую во мне — еще чуть-чуть, и ваза полетела бы в стену… и все-таки не полетела. Поддавшись эмоциям, я лишь дам ему очередной повод причинить мне боль. Так ему нравятся игры разума? Отлично. Я встала на колени и принялась собирать цветы. Ничто не должно говорить о моей вспышке гнева. Зайдя в камеру, Уинслоу увидит свой подарок на столе, на самом видном месте, а я поблагодарю его за заботу. Да, улыбнусь и поблагодарю. Он тут не единственный игрок.