Похищенная
Шрифт:
Я задумчиво посмотрела на них, разложенных на кровати, и задрала полотенце, чтобы ощупать свои бедра и ягодицы. Мои бедра были моими бедрами, ягодицы — ягодицами, а значит, глазомер Николаса был сбит. Интересно, как с таким глазомером он справляется с заказами.
— Не помешал?
Мои руки резко соскользнули с задницы, полотенце вернулось на место, и я тупо улыбнулась, чувствуя, как щеки заливает румянец.
Блядь, ты как всегда во время.
— Нет, нисколько, — я обернулась к нему с все той же тупой улыбкой и развела руки в стороны. Он вернул былое спокойствие, былую серьёзность и былой сарказм. Отлично, эту
Потому что там лежал комплект нижнего белья.
Красивый такой комплект красного оттенка.
Кружевной и, судя по лейблу, не дешевый.
Вот только… на два размера больше.
Я приняла это за издевательство и, развернув трусы, показала их мистеру сама привлекательность.
— Это шутка?
— Это трусы, свои ты оставила в моей квартире, — Николас невозмутимо прошел к окну и слегка отогнул занавеску, словно шпион просматривая улицу.
— Я вижу, мистер душка, а теперь ответь мне на вопрос: у меня действительно такая задница? А это? — я бросила на кровать верхнюю часть комплекта и прищурила глаза, глядя в затылок мудака, на что он лишь слегка повернул голову и вновь вернулся к своему занятию. — У меня в жизни не было таких сисек. Ни-ко-гда. Ни до знакомства с тобой, ни тем более после. Они не растут за сутки.
— Значит, тебе есть к чему стремиться, — он лишь пожал плечами, а я совершенно не знала, что ответить, опустив взгляд на свою грудь, прикрытую полотенцем.
Мой второй размер смотрел на меня едва заметными полукружиями.
Я приложила к нему ладони и сжала его, добавляя объема. Так он выглядел куда более аппетитней.
И все же он мне нравился, а ты, мистер любитель больших размеров, можешь засунуть свои вкусы в задницу.
Я победно улыбнулась и подняла голову.
Взгляд Николаса вновь завис на мне, его пальцы отпустили занавеску, и я отчетливо почувствовала напряжение, стеревшее с моих губ улыбку. Это было чертово сексуальное напряжение, причем именно с моей стороны, потому что мудак был совершенно хладнокровен и, на удивление, добр — он не плюнул в меня сарказмом.
Оказалось, я рано радовалась.
— Если тебе так нравится ласкать себя, я могу выйти.
Я чуть ли не задохнулась от подступившей внезапно злости. Сжала челюсти, чтобы не выронить грязное ругательство в его сторону и, схватив платье и ботинки, отправилась в ванную, где могла взять себя в руки. Он был убийцей, он был мудаком, а теперь приобрел еще и статус грубияна. Мое желание наброситься на него с кулаками стало настолько острым, что я не смогла сдержаться и пару раз ударила ладонью о стену.
Рестлеры за ней молчали, постоялец же загнул такой мат, что я испуганно отошла от неё и перестала дышать. Идея спустить пар на стену была до ужаса плохой идеей, зато на фоне неё появилась другая, совершенно безумная, а именно раздобыть где-нибудь алкоголь, не раз выручавший меня в таких ситуациях. Втиснуть себя в платье и надеть ботинки было делом парочки секунд. Пропустить волосы сквозь растопыренные пальцы ещё меньше. В зеркале на меня смотрел подросток-неформал, плюющий на все законы макияжа, моды и стиля и выбравший пугающую естественность.
Мне было совершенно похер, тем более, что
Сумасшедшая мысль о том, что он может пойти за мной, приятно грела моё эго. В конце концов, он обещал доставить меня до Детройта, и я это помнила, он это помнил, сделка была заключена. А если честно, мне просто хотелось внимания, особенно после того, что я почувствовала, когда осталась с ним в одной комнате в одном полотенце.
Наверное, именно поэтому его спокойствие и равнодушие, плюс неуместный сарказм, внезапно начали раздражать.
Мне просто нужно было расслабиться, и я не задумываясь вышла из ванной, сразу выловив лежащую на кровати фигуру мистера мудака. Его глаза были закрыты, ноги вытянуты и закинуты одна на другую, руки же покоились под затылком, поддерживая голову скрещенной под ней конструкцией. Черная в белую крапинку футболка отлично сидела на накаченном торсе и выпирала в том месте, где проходила повязка. Черные джинсы, босые ноги.
Я рефлекторно облизнулась, рассматривая всё это великолепие.
— Мне нужны деньги.
— Зачем?
— Я хочу спуститься в бар и что-нибудь выпить.
На его лице не дернулся ни один мускул.
— Запиши на мой счет. И да, Лалит… — невозмутимо произнес он, когда я в полном разочаровании от рухнувших надежд двинулась к двери. — …Не говори никому сколько стоит твоя жизнь…
— Спасибо за совет, Николас.
***
А знаете, Рэй был отличным парнем — мало того, что он взял на себя обязанность по поводу моей неприкосновенности, так ещё угостил коктейлем собственного изготовления, всего за десять минут расслабившим меня окончательно. Теперь я не чувствовала обиды — за то, что была совершенно не нужна мистеру мудаку; не чувствовала страха от этого места и людей в нём находящихся: парочки молодых парней и одного зрелого, пьющего пиво прямо из бутылки за стойкой, в нескольких шагах от меня; не чувствовала стыда, за то, что повела себя как избалованная глупая девчонка, рискующая своей жизнью и честью ради внимания.
Я чувствовала лишь приятное тепло, разливающееся по венам, и совершенное спокойствие — это место всё больше вызывало доверие, а предупреждения Николаса насчет опасности оказались напрасными. На миг мне даже показалось, что он делал это специально, чтобы сэкономить на номере-молчании и привязать меня к месту, таким образом лишив себя возможных проблем.
Чертов хитрец.
Когда Рэй отвлекался на работу и переставал со мной разговаривать, оставляя одну, мне становилось скучно. В такие моменты я ложилась корпусом на стойку, подкладывала под голову руку, а второй болтала трубочкой в стакане. Затем склоняла её ко рту, тянула губы навстречу и делала большой глоток, слегка обжигающий горло.
Третий такой коктейль слегка подпортил мою координацию, и я уже не болтала трубочкой, боясь опрокинуть стакан.
Четвертый вызвал во мне позорную жалость к самой себе. Я сидела за стойкой, на высоком стуле, без нижнего белья, в отвратительно безвкусном платье, в месте, куда не вступала нога истинной леди, с коктейлем в руке, оплаченным моим собственным убийцей, совершенно наплевавшим на меня. Раньше хотя бы у меня был поклонник — его пистолет, постоянно в меня тыкавшийся, сейчас же я была никому не нужна, и от этого вновь становилось херово.