Похищенное солнце

Зеленков Василий Вадимович

Алеманд непроницаемо улыбнулся.

– Для начала, я бы хотел уточнить, какое обращение вы предпочитаете. Лем Декс или же Мария Гейц?

Капитан раздраженно прикрыла глаза и крепче переплела пальцы на затылке.

– Я должен признаться, – добавил Алеманд, – что мне было бы неловко общаться с персонажем детской приключенческой истории.

– Лем Декс, по моему личному мнению, а также по мнению многих критиков, является одним из самых ярких образов в романтической литературе девятнадцатого века, – Лем в упор посмотрела на офицера. –

Можешь обращаться ко мне «капитан». Откуда ты про меня узнал?

– Служба государственного спокойствия, – просто ответил он. – К тому же, я… слышал о вас, когда вы были курсанткой.

Если раньше у Лем еще оставались сомнения о задержании «Аве Асандаро», после этих слов они развеялись окончательно. «Конечно, такими расследованиями занимаются люди Альберта Корвунда, – капитан обреченно выдохнула и запрокинула голову. – Я недооценила, насколько пристально Альконт следит за своими подданными. Покажите-ка мне умника, сообразившего покопаться в архивах…»

Если кто и мог сопоставить личности неудавшейся курсантки, доктора общественных наук и капитана торгового галиота, то только донельзя въедливые джентльмены и дамы Службы лорда Корвунд.

– Видите ли, даже невольное пособничество в похищении Длани повлечет за собой плохие последствия для вас, вашей команды и вашего корабля. Тем не менее, вы можете исправить едва не причиненный вред… Ваша семья неоднократно оказывала помощь королевству, и Служба готова предоставить вам шанс.

На лице капитана возникло болезненное выражение, словно она попробовала прокисшее молоко с примесью дегтя. Гримаса смешанной с презрением брезгливости задержалась на несколько долгих секунд – потом начала таять, медленно и очень неохотно.

Лицо Алеманда же сохранило прежнюю благожелательность. Ожидая ответа капитана, он неторопливо пригубил чай.

– Ублюдок, – тихо произнесла Лем.

– Мое рождение было неоспоримо законным, капитан Декс, – возразил Алеманд, лицо его застыло. – Я служу Короне так же, как и вы… хотели. Признаюсь, я искренне восхищен вашими достижениями в Летной академии.

Лем стиснула зубы. Она не желала обсуждать ни семью, ни учебу.

Наклонив голову, капитан посмотрела на собеседника поверх очков.

– Слово «аристократия» происходит от этранейского «власть лучших», – неторопливо начала она. – Отбросим в сторону первоначальное значение, которое слово постепенно утрачивает в Альконте. Я хочу обратить внимание: для того, чтобы вырастить и воспитать элиту, требуется не просто оплодотворить самку с хорошей родословной и дождаться от нее потомства. Важна преемственность. Материальное воплощение духовных ценностей. Недостаточно выбрать здоровую женщину и построить дом. Нужно передать детям отношение к окружающему миру. Понимание красоты, доброту, любовь, чувство долга, осознание ответственности. Скажи, тебе ясен смысл моих слов?

Алеманд на секунду опустил веки и глубоко вздохнул. Он подавил приступ гнева, удержал на лице вежливую маску,

мысленно поблагодарил Солнце за свою выдержку и с сожалением подумал, что курсант Гейц изменилась не в лучшую сторону.

– Приношу извинения, – сквозь зубы ответил офицер. – Не желал вас оскорбить. Предлагаю более не касаться чистоты крови. Сожалею, что затронул болезненную для вас тему.

– Ты так просто сдаешься? Уверяю, со мной очень интересно говорить об аристократии. Ты читал «Причины гражданской войны»?

– Читал, благодарю вас. Глубокое и всестороннее исследование – пусть я и не могу согласиться со всеми выводами.

– Скажи, а тебе было проще в Академии, чем венетрийцам и гитцам? Я так понимаю, ты был среди тех заносчивых старшекурсников, которые сверху вниз смотрели на «проклятых выскочек»?

– Должен с сожалением признаться, я был среди тех, кто задумывался о них, лишь когда встречал по-настоящему выдающуюся личность. Став офицером, я понял, что у такого подхода есть свои недостатки.

Алеманд снова пригубил чай. Этот разговор офицер представлял себе по-другому.

– Раз уж мы снова заговорили о временах учебы… – он вспомнил итоговый вылет Марии, но решил про него не говорить. – С вашими результатами и рекомендациями вас взяли бы на любой корабль.

Лем посмотрела ему в глаза:

– Мы оба понимаем, что это не был бы военный корабль Флота Его Величества, – она потянулась к подносу.

Офицер на мгновение остановил взгляд на ее пальцах, сжавших чашку, – рука дрожала. На краткую – очень краткую – долю секунды глаза Алеманда сузились.

– Вы могли бы служить Короне иначе.

Лем хмыкнула:

– «Завоевать господство в воздухе – значит победить, а потерпеть поражение в воздухе – значит быть побежденным и вынужденным принять все те условия, какие неприятелю угодно будет поставить». Лоэ.⁴ Иначе – меня не устраивало. Теперь давай перейдем к делу.

– Согласен, – помедлив, признал офицер. – Вспомнить Академию можно в иное время.

– Покажи, что тебе обо мне известно.

Алеманд молча пододвинул капитану документы, которые читал до ее прихода.

Здесь было всё, от даты рождения – 7 апреля 1982 г. – и имени матери до полного списка публикаций доктора общественных наук Марии Гейц. Бумаги об окончании с отличием младших и средних классов специализированной школы, дипломы за три года побед в математических олимпиадах, свидетельство о предоставлении стипендии Высшей школы точных наук Альконта на Арконе.

Когда Эдгар II допустил женщин к военной службе, Мария Гейц отчислилась и подала заявление в Летную академию Его Величества. Курсантский табель лежал тут же. Бегло просмотрев его, капитан нервно прикусила верхнюю губу. Она была одной из лучших, но Алег VI Маркавин отменил отцовский закон, и ее выгнали с флота без допуска к полетам, выплат и возможности защищать Корону.