Похищенный шедевр, или В поисках “КРИКА”
Шрифт:
Глава 16
ФИАСКО В ОТЕЛЕ «ОСЛО ПЛАЗА»
6 мая 1994 года
Направляясь в бар на крыше отеля накануне, Хилл заметил, что в фойе слишком многолюдно, но не придал этому особого значения. Утром детектив понял, что совершил ошибку.
Пока с Уокером, Ульвингом и Йонсеном Чарльз выпивал в баре, вновь прибывшие постояльцы проходили регистрацию. Они не поднимались в дорогой бар,
Если бы вечером Хилл заметил небольшую табличку на стойке регистрации «Добро пожаловать на Ежегодный съезд полицейских по обмену опытом в деле борьбы с наркотиками в Скандинавии», он был бы менее обескуражен.
Отель «Осло Плаза» заполнили полицейские из Швеции, Норвегии, Финляндии, Дании, одетые в гражданскую одежду. У каждого на груди висел бейдж с именем и занимаемой должностью. Каждого сопровождала жена или подруга. Кроме того, норвежская полиция, не поставив никого в известность, решила обеспечить Хиллу и Уокеру дополнительную охрану, которая дежурила в фойе.
Все это оказалось очень некстати. Для успешного проведения сделки артскводу требовалось, чтобы у Ульвинга и Йонсена не возникло и тени сомнения относительно тайного агента. А что, если кто-нибудь из двухсот полицейских узнает английского соратника по борьбе с наркотиками? Хилл собрал в кулак всю свою волю, чтобы не поддаться соблазну и не начать искать в толпе знакомые лица. Раньше Чарльз расследовал немало преступлений, связанных с наркотиками, и для обмена опытом встречался с полицейскими из других европейских стран. Вдруг кто-то из знакомых, увидев его, подойдет, чтобы поприветствовать коллегу из Скотленд-Ярда?
К счастью, утром на завтрак явился только Ульвинг. Йонсен обещал присоединиться позднее. Хилл и артдилер выбрали шведский стол. Вокруг полицейские! Норвежец, казалось, не обращал на это внимания. Мог ли он оказаться честным посредником, каковым хотел предстать в глазах других?
Хилл вдруг увидел высокопоставленного шведского офицера Кристера Фогельберга. Он специализировался на расследовании «отмывания денег», и Хилл не раз с ним сотрудничал.
«Черт! — подумал сыщик. — Он еще и со свитой». Фогельберг вместе с женой и подчиненным завтракал в другом конце зала.
— Вы не против, если я сяду тут? — спросил Хилл Ульвинга, указывая на стул, стоящий спиной к Фогельбергу. — Солнце светит мне прямо в глаза.
Детектив и Ульвинг расположились за столом. Предстояло позавтракать очень быстро, чтобы закончить трапезу до того, как Фогельберг пройдет мимо их стола.
К огорчению агента, Ульвинг ел медленно, рассказывал о своем бизнесе и пристрастиях в искусстве. Потом еще раз сходил к буфету, продолжил свой рассказ и вновь собрался пойти за добавкой. Хилл, отличавшийся более солидным телосложением и прекрасным аппетитом, уже позавтракал и поторопил посредника, сославшись на неотложное дело. Наконец Ульвинг закончил завтрак, и, пока Фогельберг все еще сидел за столом, Хилл не замедлил покинуть ресторан.
Мотивируя спешку занятостью, Хилл извинился перед Ульвингом и ушел в свой номер. Чарльз немедленно позвонил Батлеру с просьбой передать Фогельбергу сообщение.
Неожиданное осложнение, необходимость скрываться придали некую остроту происходящему. Хилл вспомнил высказывание Уинстона Черчилля: «Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли и промахнулись».
Предупредив Батлера, сыщик спустился к Ульвингу в кофейню. К тому моменту подоспел припозднившийся Йонсен. Посовещавшись ночью, обладатели шедевра озвучили цену за картину «Крик» — триста пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, эквивалентных пятистам тридцати тысячам долларов или трем с половиной миллионам крон. Ранее речь шла о полумиллионе фунтов стерлингов. Почему продавцы решили снизить цену, Хилл так никогда и не узнал.
Уокер уже обменял фунты на норвежские кроны. Вожделенная сумма находилась в сумке в сейфе возле стойки регистрации. В разговоре о деньгах англичанин боялся выдать себя, перепутав фунты с долларами, поэтому расчет решил вести в кронах.
За многие годы работы Хилл не раз задумывался о природе лжи: что можно оправдать и как без этого обойтись. На книжных полках в его кабинете изрядное место занимали такие книги, как «Ложь: моральный выбор в общественной и частной жизни» Сисселы Бок. Но сам Чарльз придерживается скорее практического принципа, чем философского. «Надо помнить, — говорит он тоном командира отряда бойскаутов, обучающего подопечных, — что ложь может быть очень полезной, если с ней правильно обращаться».
Однажды ему даже довелось объяснять друзьям, не связанным с полицией, тонкости эффективной работы тайного агента. «Если ты лжешь, лги по-крупному» — один из основных принципов Хилла.
— Вся наша работа завязана на лжи. Представьте себе, что вы полицейский, который, согласно сценарию тайной операции, изображает некоего человека, путешествующего первым классом и перевозящего в чемодане полмиллиона фунтов стерлингов. Это нормально. Но ложь по мелочам причиняет наибольшие неудобства.
Мы говорим неправду, когда что-то не можем вспомнить. Нам бы всегда хотелось говорить только правду, так проще жить, не надо краснеть. Но в то же время необходимо убедить преступника в том, что мы те, за кого себя выдаем, реальные люди с реальной жизнью, и это проще сделать, освободившись от условностей.
В жизни, как в случае с Музеем Гетти, Хилл простым схемам предпочитал детально разработанные, но рисковые операции. В повести Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна» Том Сойер придумал сложный план по освобождению Джима, раба, пойманного после побега, Гек же предложил простое решение.
— Годится такой план? — спросил он.
— Годится ли? Почему ж не годится? Очень даже годится! Но только уж очень просто, ничего в нем особенного нет. Что это за план, если с ним никакой возни не требуется?