Похищенный
Шрифт:
– Я всегда считала Гарлем негритянским районом, – призналась Эвелин, когда мы принялись за десерт – привлекательные на вид, но безвкусные пирожные.
– Это восточный Гарлем, – сказал я, отрезая ножом сладкий кусок фаллической формы. – В этом районе действует Лусиано. Он и его парни давно поняли, что в негритянском Гарлеме можно делать деньги.
– Деньги?
– Конечно. Большинство больших ночных клубов Гарлема принадлежат итальянцам или гангстерам типа Оуни Мэддена. Ты слышала о Хлопковом клубе, Эвелин? Пару лет назад Лусиано
– В меблированных комнатах, куда мы идем, – сказала она, – кажется, проживают главным образом немцы.
– Ничего удивительного.
– В итальянском районе?
– Немецкие иммигранты изначально находятся на уровне, на который итальянцам приходится взбираться. Не забывай, что итальянцы народ смуглый. Белые становятся такими только после длительного пребывания на солнце.
Кажется, мое замечание ее покоробило.
– Ты это серьезно, Нейт?
– Ты про что?
– Я никогда не думала, что ты нетерпимо относишься к людям других рас.
– Да я сам наполовину еврей. Я сам оказался бы в их положении, если бы не унаследовал черты лица своей матери. И не надо относиться ко мне свысока, Эвелин, – большинство твоих слуг цветные, в то время как среди гостей на твоих званых вечерах в Вашингтоне цветных ни одного, если, конечно, ты не пригласишь какого-нибудь короля Занзибара или еще кого-нибудь в этом роде.
– Иногда я не понимаю, шутишь ты или говоришь правду.
– Это просто: когда кажется, что я шучу, я говорю серьезно. Если же я говорю серьезно – значит, я шучу. – Я посмотрел на часы. – Думаю, мы убили достаточно времени и теперь можем нанести визит миссис Хенкель.
Мы заранее позвонили Герте Хенкель, знакомой Ричарда и Анны Хауптман, и она сказала, чтобы мы приехали к ней сразу после полудня; она с мужем Карлом проживала в жилом доме на 127 Ист-стрит, 149, принадлежавшем некоему господину Колю, в котором когда-то жил и Изидор Фиш. Там же обитали несколько других друзей Хауптмана, тоже немецкие иммигранты, с которыми он проводил время на Охотничьем острове.
Я остановил машину на углу между 127-й Ист-стрит и Лексингтон Авеню, у бензоколонки, большой современной заправочной станции с гаражом, где вам отремонтируют машину, и огромными, исписанными с двух сторон рекламными щитами.
– Ты знаешь, что это такое? – спросил я Эвелин.
– Это бензоколонка, Нейт. Разве их нет в Чикаго?
– Это не простая бензоколонка: здесь Хауптман расплатился золотым сертификатом, за что и был задержан. И лишь в двух минутах ходьбы отсюда стоит дом, в котором жил Фиш.
Ее глаза сузились.
– Это имеет какое-то значение?
– Не знаю.
Я вышел из «пакарда» и спросил заполняющего бак работника, на месте ли хозяин.
– Уолтер? – спросил работник, усатый парень. – Конечно. Вы хотите, чтобы я его позвал?
– Если вам не трудно.
К нам, вытирая на ходу замасленные руки тряпкой, подошел Уолтер Лайл, хозяин бензоколонки. Это
– Чем я могу вам помочь? – спросил он с равнодушной улыбкой.
– Моя фамилия Геллер, – сказал я и показал ему свой жетон. – Я провожу дополнительное расследование по делу Хауптмана.
Он улыбнулся. По его глазам было видно, что он гордился своей ролью в этом деле; ему еще не надоело отвечать на вопросы людей, интересующихся тем, как он помог полицейским арестовать Хауптмана.
– Я с радостью помогу вам, полицейский Геллер.
Я не говорил ему, что я коп, но ни в одном законе не было написано, что я должен его поправить.
– Нам известно, что в этом районе жили несколько друзей Хауптмана, – сказал я.
– Они и сейчас здесь живут – лишь в квартале отсюда.
– Хауптман был вашим постоянным клиентом? Разумно предположить, что он и раньше останавливался здесь, раз друзья его живут так близко отсюда.
– Нет, он не был постоянным нашим клиентом. Хотя я мог видеть его и раньше.
– Могли или видели?
Он пожал плечами:
– Не думаю, что тогда он первый раз покупал у нас бензин. Его синий «седан» мог заезжать к нам и раньше. Но золотым сертификатом он расплатился впервые.
Это само по себе было интересно.
– А что вы можете сказать обо Изидоре Фише?
– Это вы про «версию Фиша», приятель? Кажется, он жил где-то поблизости отсюда.
– В двух шагах ходьбы.
– Возможно, но его я не знал. Я слышал, он был бедным, как церковная мышь, и разумно предположить, что у него даже машины не было.
– Вероятно, вы правы, – сказал я. – Ладно, благодарю вас.
– Всегда к вашим услугам, командир. Вы не желаете узнать, как я обратил внимание на этот золотой сертификат? Нам сказали быть повнимательнее, поскольку могут попадаться фальшивые деньги, ну и...
– Нет, спасибо, мистер Лайл.
– О, ну что ж, хорошо, – он не мог скрыть своего разочарования. – Всего доброго, командир.
В пятиэтажном из бурого песчаника доме, к которому мы подъехали, не было лифта; улица была довольно оживленной, и первые этажи многих зданий занимали магазины, но в этом доме их не было. Очевидно, раньше здесь были роскошные меблированные комнаты, но затем, когда наступили трудные времена, просторные апартаменты переделали в одно– и двухкомнатные квартиры.
Герта Хенкель оказалась розовощекой куколкой в кремовом свитере, подчеркивающем ее пышные формы. Ее бледную шею украшали дешевые бусы, которые она перебирала, встретив нас у двери. У нее были маленькие, темные, широко поставленные глаза и большой рот, хотя губы были довольно тонкими. Она часто улыбалась. В дверях своей маленькой квартиры она подала мне руку, и я почувствовал, какая она у нее мягкая и теплая.
– Спасибо, что вы нас ждете, миссис Хенкель.
Мы вошли, и она закрыла дверь.