Похищенный
Шрифт:
– Немного, – сказал я, чувствуя себя неловко. Я всегда чувствовал себя неловко, когда разговаривал с Нитти. – Просто решил с вами посоветоваться.
– Я вас знаю, Нейт. Вы так просто не позвонили бы.
– Знаете, Фрэнк, – сказал я, хотя мне было нелегко называть его по имени, – я тут походил, поспрашивал, пообщался с людьми, и мне стало совершенно ясно, что этот Хауптман просто козел отпущения. Во-первых, фамилия адвоката, которого люди Херста предоставили ему, Рейли, и он...
– Да-да, Бруклинский Бык, верный адвокат Фрэнки Йейла. Рейли – камера смертников'.
– Но вам не кажется, что это не случайно? Кроме того, свои услуги Хауптману предложил также ни кто иной как старый адвокат Капоне по имени Сэм Лейбовиц; видимо, по его мнению, честно представлять клиента можно только заявив на весь мир, что он виновен...
– Да, конечно. Все это мне известно. Нейт, скажите мне что-нибудь такое, чего я не знаю.
Хорошенькое начало: Нитти уже раздражился на меня.
– Значит так, – сказал я, – покойный Изидор Фиш был, очевидно, мелким жуликом – занимался контрабандой пушнины, а возможно, и ввозил в страну наркотики для Лусиано. Он же действовал в Восточном Гарлеме, а это, как известно, территория, контролируемая Лусиано. Возможно также, что он был скупщиком «горячих» денег. Хауптман был его приятелем, возможно, даже его сообщником в контрабанде пушнины и наркотиков – возможно. Но к похищению или вымогательству он отношения не имел.
– Значит, Фиш был всего лишь скупщиком «горячих» денег, который купил меченые купюры?
– Нет, у меня совершенно иное мнение о нем. Я думаю, он играл гораздо большую роль во всем этом деле. По-видимому, Фиш сам участвовал в вымогательстве, а возможно, и в похищении. Он и еще двое слуг Линдберга, включая даму, которая предположительно покончила с собой, принадлежали к спиритуалистской церкви, расположенной напротив дома, где жил Фиш.
Последовало молчание.
Потом Нитти сказал:
– Не представляю, как Капоне смог втянуть в это дело Лусиано, Мэддена, Костелло или кого-то из парней с Восточного побережья – все они очень умны. Датчанин Шульц – другое дело. Если этот маленький Фиш единственный человек, которого можно связать с особами, которые нас интересуют...
– Не единственный. Есть еще парень по имени Уэндел.
– Уэндел?
– Адвокат, лишенный права адвокатской практики. Получокнутый жулик, который несколько лет назад пытался надуть Капоне.
– Пол Уэндел.
У меня мурашки побежали по телу: Нитти знал этого человека.
– Да, он. Говорят, правда, это еще не подтверждено, что Уэндел обращался к Капоне с планом совершения этого похищения. В настоящее время несколько провинциальных копов держат Уэндела под замком в захолустье и, словно глупые дети, выжимают из него ничего не стоящие признания.
Голос его стал настойчивым, хотя непонятно было, обрадовала, рассердила или обеспокоила его моя новость.
– Это может иметь последствия для Капоне? Или для Официанта?
– Имя Рикки еще не упоминалось. Уэндел и несравненный Гастон Минз, с которым я тоже разговаривал, плохие свидетели. Оба жулики и неисправимые лгуны: никто толком не знает, когда они лгут, а когда говорят правду. Кстати, оба они сейчас находятся в психушке, точнее в двух разных
– Их показания ничего не будут стоить?
– Да, если только их никто не проверит и не найдет более серьезных свидетелей. А времени для этого слишком мало: вы знаете, что через пару недель Хауптман сядет на электрический стул. Насколько хорошо вы знаете Гастона Минза?
– Знаю – и все.
– Мне кажется, что вербовка Уэндела и Минза, какими бы ненадежными они ни были, могла быть гениальным ходом с чьей-то стороны, например, со стороны Капоне или Рикки.
– Что вы хотите этим сказать, черт возьми?
– А то, что даже такие психи, как Уэндел и Минз, знают, что нельзя предавать Капоне или Рикку. Минз очень дорожит своей шкурой, а Уэндел уже встречался с Капоне и знает, что с ним шутки плохи. В то же время они являются продувными бестиями со связями в преступном мире и других местах. Дерзости в них обоих больше, чем здравого смысла. То есть они могли выполнить эту работу. Но давайте представим, что это похищение провалилось. Капоне и Рикка должны были понимать, что такое дело является в лучшем случае рискованным, что неудача может иметь для них самые неприятные последствия.
– Я бы не доверил этим сумасбродам, Уэнделу и Минзу, даже чистить свой туалет.
– В этом-то вся и прелесть, Фрэнк. Даже если Минз или Уэндел начали бы говорить и имели бы глупость указать на Капоне и Рикку, кто бы им поверил? С их репутацией, с их эксцентричностью они являются идеальными мальчиками для битья. Всю вину просто свалили бы на них.
Наступило молчание; я не мешал ему думать. Потом он сказал:
– Ну и что будет дальше?
– Я сейчас занимаюсь тем, что пытаюсь оправдать Хауптмана. Губернатор Хоффман платит мне за это. Я уже много чего обнаружил, но не уверен, что смогу извлечь из этих сведений какую-нибудь пользу.
– Вы считаете, эти сведения не приведут копов в Чикаго? Вы считаете, они не опасны для Команды?
– Нет. Во всяком случае, пока нет, – самое страшное было то, что я не знал, хотел Нитти этого или нет.
– О'кей, – сказал Нитти. – О'кей. Благодарю, что позвонили, Нейт. Вы правильно сделали.
Послышался щелчок – он положил трубку. Я положил трубку.
– С кем ты разговаривал, Нейт?
Я повернулся на стуле и увидел Эвелин, стоящую в двери кабинета. Я не знал, сколько времени она там стояла. Она казалась немного смущенной. На ней были широкие черные брюки и черный кашемировый свитер, украшенный жемчужинами; она выглядела модной, изящной и чуть уставшей. У нее тоже был трудный день.
Я встал, с улыбкой подошел к ней, положил руки на ее крошечную талию.
– С одним своим знакомым из Чикаго, – сказал я. – Мы обменялись с ним мнениями по одному вопросу.
– О, – произнесла она с некоторым беспокойством. Потом на лице ее появилась девчоночья улыбка. – Нейт, у меня есть потрясающая новость. Моя поездка в Нью-Хейвен увенчалась успехом!
– Что? – я почти забыл, чем она занималась до сегодняшнего дня: проверяла информацию, которую дал Эдгар Кейси во время своего сеанса. Молодец, ничего не скажешь.