Похититель сердец
Шрифт:
Приметив заигравший на щеках девушки румянец, новоиспеченный педагог тихо застонал от неудовольствия.
— Ты разве не слышала, о чем я тебя просил? — спросил он с мукой во взоре. — Не смей краснеть. Подобная застенчивость пристала только деревенской невестушке. А ты должна знать себе цену. Ты должна ежесекундно вспоминать о том, что знатна, богата, что твои наряды — самые лучшие! И они будут действительно самыми лучшими, поверь мне!
Квент взял Даморну за руку и вывел ее на середину комнаты.
— Ну-ка, пройдись. Займемся изучением твоей походки. Заклинаю,
Даморна принялась ходить взад и вперед по комнате, а Квентин, стоя у стенки, с какой-то почти нечеловеческой пристальностью вглядывался в каждое ее движение. По временам его лицо озарялось улыбкой, но чаще на него набегали морщинки недовольства.
— Послушай, — говорил Квент, кривя рот и закатывая от досады глаза, — ты же не в хлев идешь, а на светский раут. Представь, что на раут. Твои шаги должны быть легки, походка — воздушна, невесома…
— Да что ты ко мне придираешься, — не вытерпела Даморна. — Что тебе нужно от меня? Считай, что тебе очень повезло, что мне некуда больше приткнуться в этом Лондоне, а иначе я и секунды не провела бы в твоем обществе.
Квент откинул голову и захохотал.
— Вот именно те интонации, которых я от тебя добиваюсь. Правильно, побольше огня, побольше норовистости, и ты сможешь убедить знатных леди, что принадлежишь к их кругу.
Даморна с удивлением воззрилась на своего наставника. Пусть в ней еще бушевал гнев, но похвала, первая за все время знакомства, согрела сердце. В глазах Квентина светилось одобрение, и девушка заулыбалась.
— Я устала от наших уроков. Пошли Дженни за чаем, — произнесла она именно таким тоном, какого ожидал от нее учитель, — повелительным. Напиток же был потребован самый дорогой — из тех, которые ей были известны! — Я буду пить чай в твоей комнате. Тут есть камин, а в моей — нет…
— Ну что же, ты заслужила свой чай, дорогая. Однако урок отнюдь не кончен: нам еще предстоит заняться правилами поведения за столом.
Квентин позвонил Дженни, а Даморна подумала, что более жестокого мужчины ей не приходилось еще встречать…
Ознакомив немного Даморну с принятыми в высшем свете правилами хорошего тона, Квентин отдал ее на поруки миссис Мэлони, ибо та была в свое время чуть ли не первой женщиной на лондонских театральных подмостках и могла посвятить девушку в тайны перевоплощения. В течение более чем десяти лет Мэлони изображала на сцене королев, знатных дам, иногда и сельских, однажды даже сыграла роль солдата, — словом, была женщина искушенная во всех смыслах.
Даморне понравились уроки нового педагога, хотя бы потому, что на них всегда присутствовали прочие пансионеры и на все лады расхваливали артистизм девушки. Одним из таких пансионеров был почтенный мистер Фалбоурн. Он отличался такой непринужденностью в общении и таким обаянием, что мог даже самую капризную и непреклонную даму убедить
Мистер Фалбоурн иногда замещал миссис Мэлони, если та мучилась приступами своего обычного ревматизма, и обучал Даморну танцам.
— Расскажите, пожалуйста, — попросил он однажды девушку, — как вы попали в «Белые Монахи»?
Даморна никак не могла взять в толк, о чем он спрашивает, но очень скоро выяснилось, что «Белыми Монахами» называется тот самый пансион, или скорее, приют, куда привел ее Квентин в их первую встречу и где ей довелось принять ванну. Этот приют получил свое название от Дома Кармелитов, еще до Реформации предоставленного властями в распоряжение криминального мира, но только в качестве убежища для всех разорившихся и должников. Эти самые должники и до сих пор имеют право искать пристанища в «Белых Монахах» и, надо сказать, ищут его весьма деятельно: весь дом забит ими от подвала до чердака. Но здесь жили не они одни. В приют постоянно прибывали всякого рода преступники: убийцы, проститутки, ворье. В «Белых монахах» этот темный народец находил искреннюю поддержку. На крик «помогите!» выскакивали участливые пансионеры и бросались на незваного гостя, терзавшего под покровом ночи какого-нибудь беднягу.
«Что ж, — подумала Даморна, — подобное пристанище подходит мне как никакое другое: что может еще пожелать женщина, угробившая сельского сквайра?..»
Квентин обычно уходил из дому исключительно по вечерам, как стемнеет. Шляпа надвигалась на самые глаза, а воротник плаща поднимался так, что скрывал лицо совершенно. Возвращался он только наутро, когда все еще мирно посапывали в своих постелях. Отоспавшись, Квент немедленно поднимался к Даморне, и начинались прежние занятия: осанка, походка, правильное произношение…
Даморна сильно дивилась тому, что ее благодетель не выходил на улицу днем. Маскировался он так ловко, что нечего было опасаться того, что кто-нибудь узнает его. Приходилось предполагать лишь одно: Квент торчит весь день дома только потому, что желает продолжать воспитывать понравившуюся ему деревенщину. Однако в одно прекрасное утро Квентин посоветовал девушке сходить в мебельный магазин, но — с миссис Мэлони почему-то.
— А может, ты пойдешь со мной сам? — с надеждой спросила Даморна.
— Нет, — покачал головой Квент и нахмурился, — я не могу, у меня дела.
— Очень жаль. Но все-таки ты отличаешься куда более тонким вкусом, нежели я. Мне трудно будет решиться купить что-либо без твоего одобрения.
— Но мне интереснее наблюдать за тем, как ты сама со всем управляешься.
— Неужели два-три часа столь важны для тебя?
— Это уж мое дело, — резко отозвался Квент. Вот именно таким букой Даморна его и не любила.
— Неужели ты считаешь и впредь возможным обращаться со мной, как с оплошавшим чистильщиком сапог? — гневно воскликнула Даморна, тотчас сообразив, впрочем, что даже криками она не добьется от Квента положительного ответа на свое предложение.