Похититель снов
Шрифт:
— Теперь вам нужно спать, — сказал Кир. — Мы еще поговорим. Я хочу услышать, как вы оказались здесь и каким образом вам удалось запустить аппарат перерождения.
Спенс не возражал. Его мозг гудел от напряжения. Он откинулся на спинку овального гнезда, и инопланетянин снова укрыл его энергетической сетью. Спенс заснул сразу, и сон его на этот раз был крепким и спокойным.
Глава 9
… — Что это за место? — Спенс стоял, словно вознесенный над городом, и смотрел на подземный мегаполис, раскинувшийся перед ним сложными асимметричными изгибами, — на впадины, арки, эллиптические купола и шпили.
— Это Тсо. Самый большой из подземных городов, построенных в Третью Эпоху. Овс насчитывает четыре эпохи: Вярта, Крынь, Овсень и Соа. Если перевести на твой язык: Эпоха Воды, Эпоха Пыли, Эпоха Камня и Эпоха Звезд.
Город поразил Спенса завораживающей жуткой красотой, хотя, сейчас он больше всего напоминал легендарное Слоновье кладбище [4] .
В последние несколько дней — Спенс по привычке называл их днями — Кир водил его по древнему городу и рассказывал о культуре исчезнувшей расы. Каждая новая информация поражала Спенса как взрыв. Каждый новый факт становился откровением. Спенс многому научился, но прекрасно понимал, что для серьезного исследования ему потребуется целая жизнь, и хорошо, если одна!
4
Слоновье кладбище — место, куда, согласно легенде, уходят старые слоны перед смертью. Каждый слон предпочитает умирать в одиночестве.
Он повернулся к своему высокому другу. Эту максиму он хорошо усвоил: добрые, миролюбивые существа — друзья человека, а вовсе не враги. Братья по Солнечной системе.
Без печали он не мог смотреть на Кира и, наконец, задал мучивший его вопрос:
— Почему ты остался? Почему не ушел со своим народом?
Кир меланхолично усмехнулся.
— Я — Хранитель. Моя задача — хранить память о нашем народе и передать ее любому представителю нашей системы, когда он появится. Вот ты пришел. Я передаю память тебе. Меня избрали, чтобы хранить наши тайны, чтобы они не попали не в те руки и не могли быть использованы во вред. Видишь, мы не все смогли забрать с собой, а уничтожать такую красоту немыслимо. Нас было несколько. Остался я один. — Слова прозвучали печально, но вполне спокойно. Спенс смутился и перевел разговор на другое.
— Когда случился исход?
Кир задумался.
— Много ваших жизней назад, — наконец ответил он. — Три или четыре тысячи ваших лет, может быть, больше. Я не смогу ответить точно, пока не побываю в… — он сделал паузу и прощебетал слово какое-то слово, которое Спенс услышал как «Крассил», а может, пропел мелодию, а затем продолжил:
— Я намерен сделать это в ближайшее время. Мне нужно убедиться, что там никого не было.
— Идем сейчас. Я тоже хочу посмотреть, — Спенс давно не чувствовал себя таким бодрым и полным сил. Кир чудесно его вылечил. Теперь он старался увидеть как можно больше, и не хотел пропускать очередное марсианское чудо.
Крассил оказался наполовину музеем, наполовину — капсулой времени. Это было огромное конусообразное здание в окружении меньших построек. Его опечатали давным-давно.
Кир несколько раз обошел сооружение, пока Спенс сидел на одном из грибовидных выступов, которыми изобиловал Тсо. После обхода Кир отошел в сторону и, запрокинув голову, издал долгую ноющую ноту. Спенсу показалось, что она прорезала воздух как нож. Он зажал уши руками и жадно смотрел, что будет дальше.
Кир подождал несколько мгновений,
От голоса марсианина земля затряслась. Спенс в который раз осознал, насколько могущественны эти существа. Он наблюдал, как в гладкой, похожей на раковину стене здания проступила трещина. Кир подошел к ней и осторожно убрал несколько обломков, скрывавших дверь, а потом прошептал несколько слов. Дверь беззвучно скользнула в сторону.
Голосовой замок, подумал Спенс. Такие штуки уже испытывали в Готэме. Видно, марсиане не так уж далеко опередили людей, как ему представилось сначала. Он подумал об этом и тотчас же вспомнил, что видит перед собой научные достижения Марса четырехтысячелетней давности. Разумеется, технологии марсиан остановились в тот день, когда они покинули планету. Он тут же укорил себя за тщеславие, и за то, что он осмелился сравнить две такие разные цивилизации. Кир обернулся и поманил его рукой.
Спенс вошел в овальный дверной проем и оказался внутри крассила, тесно уставленного необычными предметами. Поражало то, что выглядели они как новые, словно владельцы вышли ненадолго и скоро вернутся за оставленным добром.
То, что видел перед собой Спенс, с трудом поддавалось описанию. Многие предметы настолько органично вписывались в интерьер, словно их вырастили прямо здесь каким-то особым методом. Спенс подумал, что большинство марсианских артефактов казались такими естественными, словно их не изготавливали вручную или с помощью каких-то приспособлений.
В голове Спенса тут же зароились дикие теории о происхождении марсианской цивилизации. На Земле человек произошел от млекопитающих, но вовсе не обязательно эволюция на Марсе следовала этим путем. Марсиане вполне могли оказаться ботанической вершиной марсианского древа жизни, или произошли от рептилий — он еще не решил, на кого больше походит Кир — на растение или на ящера. А может, они и вовсе продукт невероятного синтеза растительного и животного мира.
Кир занялся, как решил Спенс, инвентаризацией, а землянин бродил среди странного скопления причудливых и завораживающих предметов, назначение которых можно было угадать, только дав волю фантазии. Он смотрел во все глаза, словно слепец, которому вдруг вернули зрение.
Арочный проем вел в другое помещение, не такое большое. Там внутри на грубом каменном постаменте стоял большой изящный предмет, который сразу же привлек внимание ученого. На первый взгляд предмет напоминал тонкие, переплетенные, полупрозрачные крылья. Он шагнул ближе и скульптура — если это, конечно, можно назвать скульптурой, — мгновенно озарилась розовым светом и начала медленно двигаться.
Спенс наблюдал, как на прозрачной поверхности выступили новые цвета: желтый, синий и зеленый. Они смешивались, пока сама форма и цвет не стали единым целым, переливаясь множеством оттенков.
Спенс замер на месте перед этим волшебством. Он не мог отвести глаз от скульптуры. Существо, которое она изображала, или которым являлась, медленно вращалось, образуя при каждом новом угле зрения новые сочетания формы и цвета, и каждое было прекрасней предыдущего. На Спенса неожиданно накатила тоска, такая сильная, что граничила с блаженством.
Он понял, что чувство вызвано неземной красотой творения. Ничего столь же прекрасного ему в жизни видеть не приходилось. Он знал, что люди испытывают подобные эмоции при виде великих произведений искусства, или слушая любимую музыку. Сам он такого опыта не имел, подобные переживания казались ему чуждыми и надуманными, видимо, поэтому сейчас был не готов к встрече с прекрасным, а буря эмоций сбивала с толку.