Похитители тьмы
Шрифт:
Ачута и Макс обошли оставленный лагерь, следуя по карте. Они осмотрели возвышающуюся впереди гору, показывая на нее и разговаривая между собой вполголоса.
— Когда я буду вам нужен, вызывайте меня по рации, — сказал Баньо, стоя в открытых дверях вертолета. — И не делайте глупости. В первую очередь здесь погибают те, кого распирает гордыня.
Майкл кивнул и пожал протянутую руку пилота.
— Спасибо.
Баньо закрыл за собой дверь, и через несколько мгновений вертолет взмыл в небо. Майкл дождался, когда он исчезнет на юге, и повернулся.
Буш стоял среди десяти больших ящиков, все они были заперты
— Как, по-твоему, они могли что-то оставить здесь?
Майкл подошел, вытащил скальный молоток из рюкзака и сбил замок. Сбросив защелки, поднял крышку, порылся среди палаток и рюкзаков, отодвинул в сторону складной столик и, наконец, нашел кожаный тубус.
Он вытащил его, раскрыл, кинул мельком взгляд на Буша, прежде чем извлечь сложенный лист бумаги. Две странички. Развернул их и начал читать.
Мой дорогой Майкл,
прости, что оставляю тебе это письмо. Я знаю, так не раз поступала твоя жена, и это было чем то особенным между вами, но иного способа связаться с тобой у меня нет.
Я не умею быть красноречивой — образование получала на собственном жизненном опыте, а не по книгам, но есть одна вещь, в которой я уверена и за которую благодарна. Наконец-то я знаю, что такое быть любимой, иметь человека, который бескорыстно печется о тебе. Знаю, что это такое, когда ты держишь в своих теплых руках мою душу. Знаю, что это такое — забыться в объятиях, чувствовать абсолютное спокойствие и безопасность любви. Сказать, что ты открыл мое сердце, — значит не сказать и половины того, что я чувствую.
Я люблю тебя, Майкл, простой и чистой любовью. Ты был моей первой мыслью, когда я просыпалась, и последней, когда засыпала. За то короткое время, что мы были вместе, я обрела целую жизнь любви. Ты живешь в моих снах и в моем сердце. Прости меня за мои слова сомнения и гнева, просто за то, что я не открывала тебе дверь, когда должна была впустить в дом. Хочу, чтобы ты знал: когда мы занимались любовью, страсть целиком поглощала меня. Это главные, самые идеальные мгновения моей жизни.
Если ты читаешь это письмо, значит, я поднимаюсь по склонам горы. Прошу… нет, умоляю тебя не следовать за мной. Мы идем к неминуемой смерти, а мне невыносима мысль, что ты можешь умереть из-за меня.
Люблю тебя вечно и всегда
P. S. Возьми, пожалуйста, это. Мой первый дар любви — других никогда не было, дар любви от тебя. Я носила его все эти последние недели, прикасалась к нему, когда мне требовались силы. Теперь я прошу тебя взять его, вспоминать обо мне, когда будешь держать его в руке, и знать, что я всегда с тобой.
Майкл наклонил кожаный чехол над своей рукой… и на его ладонь упал серебряный медальон от «Тиффани».
Глава 44
Они шли уже три часа, и солнце давно перевалило за полдень. Отряд Веню пересек отметку в тринадцать тысяч футов. Они прошли через перевал, поднялись по широкому снежному полю, а оттуда — на скалистое нагорье и в ущелье шириной тридцать футов между двумя отвесными гранитными стенами, создававшими впечатление, будто ты находишься в дымоходной трубе. Ветер усиливался,
32
Температура снова дается по шкале Фаренгейта; соответственно 0 и -10 градусов по Цельсию.
Движения Веню утратили живость, щеки покраснели, по ним стекали струйки пота — возраст давал о себе знать. Но, ведя и подгоняя свою команду, он говорил по-прежнему оптимистическим тоном.
Синди отстала. Никто не ждал ее, а она постоянно поскальзывалась на затвердевшем снегу. Непривычная к трудностям, девушка выглядела так, словно без подготовки пробежала две марафонские дистанции.
КК ни слова не сказала сестре после их приземления в Индии. Злость помогала подниматься, но увидев, что сестра безнадежно отстает, она вернулась к плетущейся позади Синди.
— Как ты?
— Отлично, — с вызовом ответила та.
— Ну и прекрасно, — бросила в ответ сестра — та малая доля сочувствия, что проснулась в ней, мигом испарилась. — Потому что в противном случае можешь не заблуждаться: тебя просто бросят. А когда начнется буря… ну, сама понимаешь.
Синди посмотрела на голубое безоблачное небо и тряхнула головой.
— Эти примитивные идиоты, которые погоду нутром чуют, они понятия не имеют, что говорят.
— Не будь ребенком. Это тебе не бухгалтерский отчет. Это не какая-то финансовая модель, которой можно управлять с математической точностью. Если ты этого еще не понимаешь: ты здесь совсем в ином, незнакомом тебе мире, так что советую бросить самоуверенность и прибавить шагу. Никто тебя не потащит на эту гору.
— Ты все еще думаешь, что мне нужна твоя помощь? Да я бы сто лет уже могла обходиться без тебя. Да тебе за всю жизнь не добиться того, чего уже смогла я, — и все без тебя. Моя жизнь — это моя жизнь. Я делаю то, что считаю нужным.
— И ты считаешь нужным идти наверх с этим человеком? — КК показала на Веню, который вел удаляющийся от них отряд.
— Да. — Синди тронулась с места. — Считаю.
— Единственное, что ему нужно, — это карта; только поэтому Иблис и рассказал тебе, кто он такой. А на тебя ему наплевать.
— Тебя расстраивает то, что я хочу с ним сотрудничать, или то, что он печется обо мне?
— Боже мой, Синди, ты хоть слышишь, что говоришь? Если он о тебе печется, где он был все эти годы? Он всегда знал, где мы и кто мы. Этот человек являет собой все худшее, чего мы старались избегать. Он преступник.
— Как это ни странно, — Синди смерила взглядом КК, — но ты, похоже, очень неплохо ему подражаешь.
КК постаралась не заметить эту язвительность, хотя наивность сестры все больше раздражала.
— Ты знаешь, куда мы направляемся? — спросила КК, шагая рядом с сестрой. — Ты знаешь, сколько людей там погибло?
— А я думала, тебе нравится рисковать, мисс Экстремальный Спорт, мисс Море-По-Колено.
— Да, я люблю риск, ощущение адреналина в крови. Всегда выбирала опасные пути, но никогда не шла на самоубийство.