Поход
Шрифт:
Засыпая, она услышала звук текущей воды, слабые всплески… Организм, измученный жаждой, выудил из всех лесных звуков именно этот… Села, надела кроссовки… никакого плеска не слышно. Догадалась снова лечь – есть! Теперь надо было понять, откуда раздаётся эта едва слышная «музыка». Повертела головой: так слышно, так нет… В общем, примерно определившись с направлением, Сандра на четвереньках стала перебираться в сторону звука, боясь снова его потерять. Стало как будто прохладнее... Вода! Лесной ручеёк… Напиться и взять воды с собой! Ага, нет даже захудалого пластикового стаканчика… Заглянула в сумку на всякий случай. Нет, ничего
А если… Ей же всё равно, она не знает, куда НАДО идти, почему бы не идти рядом с водой? К тому же ручеёк тёк в том же направлении – туда, где сейчас было солнце. Сандра подумала, что если бы не услышала плеск воды – так бы и шла параллельно, мучаясь от жажды, если, конечно, ручей не свернул бы ей под ноги. Она перешагнула на другой бережок – там почему-то было меньше кустов и корней – и побрела дальше… Ещё она заметила, что идти стало чуть легче – вместе с ручейком она шла немного под уклон…
День был длинный, солнце уходило к закату медленно, но вечер приближался…
Сандра не сразу заметила, что впереди как будто посветлело больше, чем перед очередной полянкой. А когда заметила – прибавила шагу, обнаружив попутно, что ручеёк ещё можно перепрыгнуть, но уже нельзя перешагнуть. Она не успела понять, что это может означать, когда лес вдруг кончился. Он не совсем кончился. Но продолжался он на другом берегу открывшейся реки, более высоком. Река была холодная и быстрая, перебираться на другой берег смысла определённо не имело… Да и какая разница?
Вдруг на илистом берегу Сандра заметила следы. Плоские следы с хорошую тарелку, с глубокими прорезями от когтей. Следы шли вверх по течению, их было всего три, но Сандра благоразумно решила идти вниз – да и легче так...
Андрей
Попутчица
Сижу себе спокойно, никого не трогаю, примус починяю… В смысле – мародёрку разбираю. И тут вот это. Мелкое, мокрое, несчастное, громкое и непонятное. Правда, очень симпатичное, надо отдать должное. Услышал я её издалека. А увидела меня первой она. Так я же и не прятался.
Как к этому заливчику подошёл, привязался, так дождь и ливанул. Гроза была серьёзная. А я занят был настолько, что отключилась связь с реальностью. Крутил в руках эти смертоносные железки. Гладкоствол был конченый без возможности восстановления. Беретта изувечена настолько, что разве что на самопал из прямого обрезка куска ствола могла сгодиться. А вот нарезная Каркано – вполне живая. Это не винтовка, а карабин. Короче и без крепления штыка. Что интересно – выглядел карабин выпуска 1935 года, как новенький. Глянул ствол на просвет – да он же нулёвый практически. И затвор тоже. А что немного поржавел, пока в воде лежал – так то мелочи. В Африке оружие, которое на полном серьёзе они считали боевым, буднично выглядело куда как более запущенным.
Отчистил, воспользовавшись современным набором для Беретты, найденным в рюкзачке. Вообще, был удивлён, когда рюкзак посмотрел. Или у них в лодке ещё что-то было, или таких людей я не
Так что где-то близко должны быть люди – в двух-трёхчасовой доступности. Одно плохо – карабин с неделю полежал в воде, и патроны намокшие. Насколько они сейчас надёжны – бог знает. С одной стороны, хочется стрельнуть, проверить, с другой – их всего четыре штуки. Жаба давит в воздух стрелять. Вроде бы помнится, что именно у этих патронов навеска – даже не порох, а что-то этакое, но…. Их только четыре. Так что раньше без него как-то обходился – и дальше буду.
И вот, когда я комфортно сидел под тентом, а за тоненькой пластиковой стеночкой валил дождь, – она и появилась. Лодка на шнуре стояла, под килем где-то с метр было, так что пришлось раздеваться до шорт и выходить для торжественной встречи первого человека, увиденного за последние четыре дня.
Этому, правда, предшествовало очень много шума и криков. Иначе хрен бы я под дождь вылез. А так – прыгает на берегу в паре метров от лодки такая маленькая, до нитки промокшая, вся из себя несчастная... Блондиночка с короткой стрижкой, лет… ну за тридцать на глаз. Дождь штукатурку смыл (если она была), но и реального возраста не обозначил. У женщин вообще этот период возраста такой – труднодиагностируемый. Одета, кстати, совершенно неподходяще. Вроде как она только что по улице гуляла, а вот сейчас здесь оказалась. Юбочка недлинная, мокрая настолько, что и цвет не разобрать, пиджачок такой же. Пиджачок особенно подчёркивал неуместность. На ногах – белые мягкие туфли, типа кроссовок.
Расстегнул молнию тента, высунулся – машу рукой, мол, сюда иди. Да куда там – это же в воду надо лезть, как будто намокнуть боится. Пришлось прыгнуть за борт. Лодку за собой потянул – не достаёт до берега, шнур короткий. Подхватил на руки, сделал пару шагов до транца, выгрузил под тент. А шума-то сколько... По децибелам если и уступает реактивному самолету на взлёте, то несильно. Запрыгнул сам. Лодка сразу же стала маленькой и тесной.
Находка тарахтит на непонятном языке. Вроде итальянский – я по-испански сотню слов знаю, похоже, но не оно. Буэнос тардес, гуапа, – говорю. Оживилась: "Бон джорно!" – Точно, итальянка. Карабин итальянский, она… Но нихрена не Италия за бортом!
Вид интересный, если со стороны. В лодке только одно место предусмотрено – кресло вращающееся со складывающейся спинкой возле транцевой доски, под ним навешены во всю ширину между баллонов сумки с хозяйственными вещами, возле транца аккумуляторы и ящик для эхолота и с инструментом, впереди, в носу, лежат гермы (это мешки такие, непромокаемые, у которых горловина может запечатываться так, что вода не проходит) с харчами и вещами, на них как раз карабин с останками ружья лежат, тент позволяет только сидеть, не сгибаясь. Так что девушка стоит на коленях на слани и испуганно лупает глазами. С неё вода течёт ручьём. Да и я тут, такой красавец, тоже мокрый в одних шортах. Пуза, отчётливо выраженного, нет, но и не Аполлон.