Поход
Шрифт:
С боковых троп начали регулярно катить всё новые подожжённые повозки, что правда особо не причиняли урона имперским бойцам, из за неточности при запуске и того, что зачастую переворачивались ещё до того как добирались до цели. Однако штурмовики, из главной группы наступления, отправили срочного гонца к стрелкам и пикинёрам внизу, что они отступают и что бы те их прикрыли, и спрятавшись за огромные ростовые и осадные щиты императорской гвардии, большего размера, стали медленно спускаться назад.
В это время из лагеря еретиков выскочили полтора десятка быков, с привязанными зажжёными тряпками на хвостах и направляемые улюлюкающими и кричащими
Лобовое столкновение с животными, бывшими в неописуемой ярости, привело к настоящей панике среди имперцев.
Правда после пары минут боя и смерти полсотни своих товарищей, имперским молотобойцам удалось перебить всех взбесившихся животных, однако дух шурмовиков был сломлен и они уже буквально кричали что спускаются вниз и что бы их прикрыли залпами стрелки и «ежом» — пикинёры внизу, у подножия холма. Штурмовики говорили что их предали и что план с атакой на лагерь следует корректировать, ибо получать залпы из бомбард в упор или телеги с дровами и бочонками с порохом на них — это перебор!
Тут же раздался второй залп бомбард, из числа трёх уже перезаряженных и добавленных к ним, доставленных с другого конца лагеря, и новые восемнадцать ядер попали в плотную массу штурмовой группы.
Новые десятки смертей и сотни тяжело раненных — состояние лёгкой паники немедленно охватило как мололотобойцев с секироносцами, так и императорских гвардейцев.
Именно в этот момент, из лагеря еретиков вывалил отряд в четыре тысячи вопящих громкими голосами, мужиков.
Они вывалили со всех ворот и быстро построились атакующей колонной на холме, выше той дороги, по которой недавно наступали штурмовики имперцев.
— С нами светлая правда!!! Честность! Равенство и делёж!!! — заорали высыпавшие «честные» и тут же понеслись на своих отступающих врагов, вздымая над головами раскручиваемые «утренние звёзды», что метали сверху вниз, при приближении, в головы противника, а также небольшие топоры и молоты.
Удар тараном пехоты оказался просто страшен: отступающие, понесшие большие потери, штурмовики, которых сперва напугали обстрелы бомбардами, горящие телеги и бешенные животные — теперь, получив почти таранный удар сверху вниз, от нового отряда еретиков состоящего из «рубак» с горы Лабоир, ветеранов имперских походов и боевых кнехтов — начали вначале смешиваться, потом отступать, и наконец, просто развалили свой строй и панически стали бежать, без всякого порядка, прочь с холма, просто что бы спасти свои жизни. Делать это в доспехах с кирасами и кульчужных рубахах до самых пят — было непросто…
Стрелки имперцев оказались на пути бегущих штурмовиков и смешались вместе с ними в орущую толпу, а не армию.
Потом, всей оравой они понеслись на пикинёров, что с ленцой внизу выставляли свой знаменитый «лес пик» и непонимая что происходит на вершине холма, спрашивали гонцов что там на вершине и почему там бухкает и поднимается дым с неё. Пикинёров также ранее предупреждали, до битвы, что артиллерии у еретиков нет.
На пикинёров вначале напоролись ополоумевшие от страха штурмовики и арбалетчики, что видя перед собой выставленные вразнобой пики и копья, просто начали сбивать их своими огромными топорами или молотами, и калечить стоящих в строю своих собратьев по имперской армии.
Арбалетчики в панике разрядили собственные арбалеты в офицеров копейщиков, что потребовали чтобы они остановились и медленно,
Тут же добрались до строя врагов, на спинах убегающих штурмовиков и «честные»- и буквально одним сумасшедшим по ярости натиском, прорвав защитное полукольцо прикрытия из копейщиков и пикинёров имперцев, начали разгром всей первой линии имперской армии.
Руфус, стоящий на вершине холма и наблюдавший за происходившим, скомандовал: «Бомбарды и стрелков — ближе к схватке: пускай ведут стрельбу сверху вниз с ярусов и террас холма! Все из лагеря в атаку! Оставить лишь тысячу для охранения, остальные — прочь на битву: режем бессчестных и жадных имперцев!»
Люди, в воодушевлениии от предложения своего пророка, выскакивали прочь из лагеря и присоединялись к избиению первой линии имперской армии, что уже шло полным ходом.
Линия пикинёров и копейщиков вскоре была прорвана в центре ещё усилиями «рубак» и к ним присоединившихся бойцов из лагеря на холме, и когда основная масса повстанцев присоединилась к сражению у подножия холма, полукруг первой линии имперской армии уже был разделён на три, отступающих в разные стороны, части.
Атаульф лишь сейчас понял какую невероятную глупость совершил ранее, ещё в самом начале похода, когда не был десятником, а простым добровольцем в отряде пикинёров: что бы было легче нести своё длинное и тяжёлое оружие во время сложных долгих многочасовых переходов под палящим солнцем — часть пикинёров на треть спилила древка своих пик и переносила их, как просто длинные копья, без затруднений прочих своих товарищей, что не решились на подобную операцию.
Сейчас же оказалось что длинны укороченных пик явно недостаточно что бы удерживать на расстоянии фанатиков веры, из армии ересиарха Руфуса и те регулярно наносили ощутимый урон отряду в котором сражался в толчее боя и сам Атаульф: трое бойцов его десятки уже погибли, а ему самому, срезало ударом меча вскользь часть левого уха. Правда совсем крохотную.
«Обрезанные» пики не позволяли удерживать противников на удалении, как нормальной длинны подобное оружие, а как копья они были гораздо более неудобные, чем обыкновенное копьё.
Вскоре, в том месте где стояли пикинёры с «коротышами» образовался очередной прорыв, в который и устремились всё новые сбегающие с вершины холма, в самый его низ, бойцы «честных».
Еретики с двуручными мечами и молотами сбивали и ломали или срезали длинные пики имперского воинства, они прорывались в строй паникующей первой линии имперцев и своим грозным оружием сносили пару голов оппонентам, прежде чем теснота схватки не заставляла их переходить, на привычное в середине столпотворения, пихание друг друга и удары головой в лицо оппонента, где шлем врага позволял это делать. Кто то доставал короткие «когти кота», иные вытаскивали стилеты и даги.
Возле Атаульфа раздались чьи то панические крики: «Головорезы с «клинком пламенем» — нам конец!».
Юноша обернулся на крики своих, оставшихся в половине от прежней численности, людей и увидел как к ним приближаются, сражая всех на лево и направо своим странным оружием, чьё лезвие действительно словно бы горело на солнце и было многократно искривлено, напоминая волнообразные сказочные мечи из легенд — пятеро бойцов в шапках с волчьими головами и лёгких бригантинах.
Пятёрка новоприбывших поразительно легко прокладывала себе путь среди имперского воинства и вскоре оказалась возле самого Атаульфа.