Поход
Шрифт:
Через сорок минут, с небольшой задержкой, перед выстроенными для парада и дальнейшего, сразу после смотра, выдвижения на штурм лагеря еретиков на вершине холма бойцами имперской армии — выступал главный имперский министр Дезидерий.
Министр появился перед имперскими воинами на колеснице, запряжёной четвёркой гнедых лошадей. В гривах лошадей были вплетены красные и ярко жёлтые летны, а копыта обвязаны оранжевыми тряпицами. Сзади скакало двадцать пять минардов, в парадных, начищенных до блеска, доспехах и ещё сотня минардов пеших, неспешным бегом, сопровождала объезд Престолодержателем
Сам Дезидерий был облачён в странную кирасу из серебра, с золотыми вставками, начищенную до нестерпимого блеска в глазах, рези у всех кто пытался на ней остановить свой взгляд. Подобный наряд отличался от стиля что привил своим командирам ныне покойный император основатель и скорее напоминал защитные одежды старой, давно сгинувшей, Южной империи.
Министр поднимал свою холёную руку и что то кричал командиру отряда возле которого останавливался с приветствием, ему отвечали дружным воплем от нескольких сотен до тысячи глоток — тогда Дезидерий ехал далее.
Правда сам министр оказался обладателем довольно слабого голоса, что сразу же сказалось при его первых приветствиях, однако про себя Тарасий подумал что сейчас, когда битва уже близка, важнее то — какое впечатление произведёт внушительный вид и уверенность полководца и его свиты, чем слова, которые половина бойцов и не расслышит, а расслышав, просто не поймёт их смысла.
После победы можно будет досочинить всё что нужно: про орлиный взгляд Престолодержателя, властные жесты и уверенный твёрдый голос, а уж текст, как и его оттенки по смыслу — добавить и вообще, на все случаи жизни!
Пока министр объезжал на колеснице выстроенное перед ним воинство, наследники, четыре провинциальных вице короля, буквально бесились от зависти и ненависти к «престолодержателю», что сейчас их просто душили: проклятый, низкий по происхождению, обыкновенный чинушка их покойного деда — сейчас исполнял роль императора, в то же время как они сами, отпрыски великой фамилии, были в ранге провинциальной знати и располагались где в середине строя имперцев, не имея возможности показать себя остальной армии, свою молодцеватость и выправку, умение управлять людьми и прочее подобное.
— Скотина! — прокомментировал проезд Дезидрия уммландец Лиутпранд, на ухо своему советнику Тудджерри. — Павлин и редкая скотина! Он нас затмил, не так ли?
— Сейчас — безусловно. — равнодушно пожал плечами богатейший негоциант империи. — Что с того? Посмотрим что будет во время битвы и после неё, как сложится скорый съезд имперской знати… Мне кажется это более важные вопросы, чем показуха нашего нынешнего «престолодержатля» и глупости, что он так тщательно культивирует.
Гарданцы Поллион и Борелл тихо переговаривались меж собой и оба говорили что следовало повторить покушение на Дезидерия, и не в коем случае не допускать нынешнего позора, когда низкородный выскочка стал для имперской армии, хоть и всего на час — ровней умершему великому императору. Это позор!
Кельрики Корсо и Амвросий старались лишнего не болтать, боясь шпионов Дезидерия и помня о своём
Оба мечтали жестоко поквитаться за это с министром, но явно понимали что сил на подобное у них сейчас нет и не желали рисковать ещё сильнее своим и так шатким положением в данном походе на еретиков.
Отряды, перед которыми останавливался министр Дезидерий, приветствовали его своими особенными кличами: «Неустрашимые всегда! Верные до гроба! Счастливые в сече! Руки не дрогнут!» и тому подобными воплями.
Тарасий и Анулон, что вместе ехали на лошадях чуть сзади минардов охранения министра, услышав очередной кличь — чуть с сёдел на падали от смеха, но прикрывая лица руками только переглядывались и закатив глаза, тихо смеялись себе в плащи, удивляясь выдумке людей связанных с войной.
Провинциальные отряды, особенно из тех кому предстояло идти в составе штурмовой колонны на лагерь еретиков уже вскоре, всячески демонстрировали Престолодержателю свою молодцеватость и то — что они «не подведут»! Бойцы орали свои кличи, стучали оружием о щиты, выпячивали вперёд грудь.
Атаульф, заметив из за строя прочих пикинёров, виденного им в столице неоднократно главного имперского министра — стал счастливым как никогда и начал буквально бесноваться в криках и приветствии, стараясь как можно громче встретить проезжавшего мимо, на порядочном удалении от него, «земляка» Дезидерия.
— Ура! Слава министру и империи!! Жизнь отдадим за нашего Престолодержателя и Дукса!!! — буквально бился, как припадошный, в крике, словно одержимый бесами, Атаульф, чем немало удивил собственных бойцов и людей, просто стоявших в строю возле него. Видимо далеко не все были столь возвышенно настроены по отношению к нынешнему командующему походом и это задело Атаульфа. — Чего уставились, утырки?! — вызверился он на своих людей. — Чего вы все молчали как бараны?
— А чего шуметь? — удивился завшивленный коротыш бывший при юноше за порученца. — Нас же поставили там, где никакая добыча нам не светит… Чего радоваться?
Атаульф лишь смерил его презрительным взглядом и тут же отвернулся. Он не понимал своих людей, а они, похоже, совершенно не разделяли его щенячьего восторга по поводу появления перед армией главного имперского министра Дезидерия.
Сам Престолодержатель уже объехал всю первую линию выстроенного перед скорой атакой на еретиков имперского воинства, которой вскоре предстояло разделиться на штурмовую колонну, что непосредственно будет атаковать лагерь Руфуса и линию прикрытия, защищающую штурмовиков с тыла.
Дезидерий слез наконец с колесницы и улыбнувшись, тихо пробормотал Тарасию, который уже подскочил к своему господину: «А ведь неплохо получилось?»
— Просто отлично! — поддакнул секретарь.
— Что сейчас по плану?
— Просто взмахните рукой. А ещё лучше — какой блестящей железкой, что бы это послужило сигналом к началу выполнения ранее отданных вами приказов и… всё! Ждём когда нам принесут голову Руфуса или его самого — связанного, и отчитаются о разгроме укрепившихся на холме еретиков.