Шрифт:
Все-таки наступило мгновение, когда Игорь вынужден был признаться себе, что заблудился.
Вслед за осознанием истины пришло отчаяние. А вместе с ним — страх. Липкий, парализующий. Убивающий не только волю к сопротивлению, но и саму надежду. Ту, которая, по утверждению, умирает последней…
За стеклом расстилался унылый пейзаж. Голая степь с островками пожухлой травы, мертвые, без листьев, деревья, словно истуканы выстроившиеся вдоль едва заметной колеи. Над всем этим — громадная серо-фиолетовая туча, уже начавшая терять
Шоссе осталось далеко позади. Настолько далеко, что перестало быть реальным. Как будто миф, выуженный из страны бредовых грез. Истиной оставалась лишь узкая грунтовка, начинавшаяся невесть где и уводящая неизвестно куда. По пути она пересекалась с себе подобными, замысловатой паутиной опутывала холмы, овраги. И выбраться из лабиринта было невозможно.
В этом Игорь убедился. Часа три назад он свернул на проселок, затем еще несколько раз…
Вроде бы правильно.
Ведь руководствовался самой точной двухкилометровкой.
Но…
Была карта, были дороги и… абсолютно ничего, что связывало бы их воедино.
В какой-то момент решил не искушать судьбу и повернул обратно.
Только — зря.
Запомнившиеся ориентиры растворились без следа, словно плод воображения. Или решили поиграть в прятки. И настолько удачно, что Игорь не смог отыскать ни единого. Даже ближайшего, мимо которого только что проехал…
Дороги спутывались в клубки, разъединялись, пересекались и убегали в разные стороны. Они существовали сами по себе, жили своей жизнью. Не верилось, что их когда-то проложили колеса автомобиля или иного транспорта, сомнительно, чтобы по ним ездили. За время мытарств Игорь не встретил ни единой машины, так само, как не случались деревни, люди и, вообще, хоть что-нибудь, напоминающее об их существовании.
А что может быть нелогичней дороги, ведущей в никуда?..
Отбросил на заднее сидение бесполезную карту, дрожащими руками подкурил сигарету.
Разбухшая, словно беременная, туча опустилась еще ниже. Теперь она закрывала все небо, за исключением синей полоски на горизонте. Дневной свет утратил резкость, померк и слился с окружающей серостью. Снежная крупа стала гуще и крупнее. Невесть откуда взявшийся ветер швырял ее на автомобиль.
Игорь морщился от невыносимой дроби, которая тысячами гвоздей впивалась в его мозг.
За короткое время вид за окном переменился. На черном фоне возникли островки белого, и вскоре этот цвет стал преобладающим.
Только белизна не добавляла света. В ней отсутствовала чистота, которая радует в погожий день. Закрученная в вихре пелена походила на саван, а сгустившиеся сумерки словно завершали погребальный обряд.
— Смерть! Смерть! Смерть! — настукивали ледяные скалки, разбиваясь о корпус автомобиля.
— Смерть! — вторил им завывающий ветер.
— Смерть! — стонала почти невидимая под снегом земля.
— Смерть! — скрипели, размахивая костлявыми ветками, скелеты деревьев.
— Смерть! —
Несмотря на работающую печку, тело колотилось от всепроникающего холода. Или от страха. А, может, от того и другого…
Чувство было сродни шоку.
Умирать не хотелось.
Но, где альтернатива?
Степь, надвигающаяся ночь, и — полная неизвестность.
Придет время, закончится бензин…
В снежном вихре витал призрак костлявой. Коса была занесена и готова опуститься на его голову…
Игорь закрыл глаза. А когда снова взглянул в окно, навеянный образ, растворился. Лишь замысловатый узор на стекле, с которым, словно играясь, справился «дворник».
Укрытая снегом колея почти не просматривалась. Скоро она исчезнет совсем. Теперь машина двигалась не так легко. Даже на первой передаче колеса пробуксовывали. Мотор завывал подобно взбесившемуся зверю. Белая мгла, подстегиваемая рассерженным ветром, закрывала обзор. Ехать приходилось наугад, ориентируясь в основном на контуры жиденькой лесополосы.
Несколько раз автомобиль заносило. Колеса то и дело спотыкались о невидимые бугры. С натугой преодолели подъем и вскарабкались на вершину холма.
Здесь ветер неистовал вовсю. Передок машины поднимался, желая то ли, взлететь, то ли кувырнуться обратно. Двигатель, сопротивляясь из последних сил, едва удерживал ее на месте, и кое-как пытался тянуть вперед.
Надолго усилий не хватило. Когда с вершины дорога резко нырнула вниз, а, может, и не дорога, различался только снежный покров, мотор тоскливо взвыл напоследок, обижено чихнул и умолк.
Игорь переключил на нейтралку и, словно ошалелый, поворачивал ключ зажигания. Но, кроме заунывного скрежета стартера, ничего обнадеживающего не слышал. По инерции автомобиль скатился вниз, наткнулся на преграду, содрогнулся, накренился и замер.
Вот и апофеоз нашего фиаско …
Шутка получилась невеселой…
Стрелка датчика показывала, что бензина почти пол бака. Однако заводиться чертова железяка не желала. Свет фар стал тусклым, и Игорь поспешил их выключить.
Выругавшись, открыл дверцу и выбрался наружу. О чем тотчас пожалел. Холодный ветер прошиб до костей, глаза залепило ледяным песком.
От двигателя исходило приятное тепло, только искать причину его внезапной остановки не имело смысла. Во-первых, — темно, во-вторых, Игорь ни фига не разбирался в механике. Оставалось, как в анекдоте о «новом русском» чесать затылок…
Старенькая «Таврия» зависла на крутом склоне глубокого оврага. Ее развернуло под опасным углом и казалось странным, что машина не перевернулась.