Похоронный марш марионеток
Шрифт:
Теду сделалось не по себе от такого обилия людей в замкнутом пространстве холла. Даже в переполненном «Амфитеатре» Голливуда он чувствовал себя более свободно. Это ужасное столпотворение было для него невыносимо и вызвало приступ клаустрофобии. Кей отчаянно пробивалась сквозь толпу к стойке регистрации, за ней шел Майк, неся свою и ее сумки, следом двигались Крис и Брэдли Бауэрс.
— Подобный кошмар я видел только на бойне в Чикаго! — крикнул Майк.
В царившем вокруг шуме его никто не услышал. Работая локтями и нервно кусая губы, Кей наконец-то добралась
— Куинн! — прокричала Кей. — Вы обещали поселить нас!
— Вы бронировали номера?
— Вы что, не помните? Мы были у вас в девять утра, нас пять человек.
— У меня нет брони на фамилию Куинн.
Кей подалась вперед и чуть ли не грудью легла на стойку, оттеснив какого-то очередного участника конференции.
— Черт возьми, но вы же обещали!
— Простите, мисс, — сказал портье, вытирая шею платком, — я ошибся. Многие из тех, кто должен был выехать, не выехали. Вы пробовали остановиться в «Дарби»? Обычно там есть свободные номера.
— Конечно, там есть свободные номера, потому что в них даже свиньи не захотят селиться. Утром мы прибыли к вам как раз оттуда.
— Вам не следовало съезжать.
В отчаянии Кей повернулась к Майку. Но тот не знал, что делать. От Брэдли вообще не было никакого проку. Какие-то визгливые девицы оттеснили его от стойки, и теперь он, презрительно морщась, стоял между потертыми диванами и высокими пепельницами.
Кей вновь повернулась к портье, решив пустить в ход любезность:
— Пожалуйста, помогите нам. Мы вчера прилетели из Калифорнии. За последние двое суток мы почти не спали. Я профессор Куинн из университета Южной Калифорнии, а это мои студенты. Нам очень нужно где-нибудь остановиться.
Портье — коротышка с необыкновенно круглым лицом, как будто кто-то сел на него в детстве и расплющил, — вымученно улыбнулся. Ему не хотелось ругаться с профессором Куинн. После недельного общения с бизнесменами, дымившими сигарами, и подвыпившими высокомерными дамами было приятно видеть перед собой красивое лицо, и он сожалел о том, что заставил Кей так нервничать и раздражаться.
— Попробуйте обратиться в Центр гостеприимства, это возле вокзала «Пенн-стейшн», — посоветовал он.
Вместо ответа Кей швырнула в него журнал регистрации. Портье едва успел поймать его, опрокинув при этом ящик с карточками для бронирования номеров.
— Спасибо за помощь! — выкрикнула Кей. — Центр гостеприимства! Хорошо, что не предложили переночевать под Бруклинским мостом! Пошли, Майк. Забери Брэдли. Мы уходим отсюда!
Вслед за высоким, продвигавшимся сквозь толпу как танк Майком они вышли из отеля и оказались в объятиях теплого сентябрьского вечера. Стоя на тротуаре, Кей с тоской смотрела на бурливший жизнью Манхэттен, занятый только собой и равнодушный ко всему остальному миру. Проносились, сигналя, такси, машины, автобусы, на углах торговали выпечкой, проехал невероятно длинный черный лимузин с чопорными иностранцами на задних сиденьях, тысячи, миллионы самых обычных
— Я чувствую себя бездомным, — пробурчал Брэдли. — Проклятье! Это сводит меня с ума.
Он зажимал платком нос, из которого текла кровь. Увлекаемый толпой, он оказался захвачен вращающимися дверями отеля, а потом отброшен к витрине, где был выставлен во всем своем великолепии богатый урожай Новой Англии.
Кей совершенно выбилась из сил.
— Ну, Майк, что будем делать? — растерянно спросила она.
— Искать другой отель, полагаю.
Сказав это, он подошел к краю тротуара и принялся ловить такси, но даже с такси им сегодня не везло.
Судья Робертсон был человеком полным, добродушным и обожавшим дорогие сигары. Сейчас он лежал на солнце в бассейне с подогревом и читал триллер. Ступни его ног приятно щекотала струя воды из подводного массажера. Перри и Эмери вслед за горничной проследовали через гостиную и остановились, заслонив солнце, у трамплина. Судья Робертсон прикрыл ладонью глаза.
— Уоллес, ты, что ли? — спросил он.
— Да, Генри, это я, — ответил Перри, заходя вместе с Эмери с другой стороны бассейна. — Генри… у нас к тебе очень срочное дело.
— Догадываюсь, иначе вы не пришли бы ко мне домой в субботу.
Судья Робертсон сунул в руки Перри книгу, отплыл назад, подобно толстому тюленю, с удивительной ловкостью нырнул под воду, а затем, цепляясь за поручни металлической лестницы, выбрался из бассейна. Надел махровый халат, зачесал назад черные как смоль волосы и указал визитерам на белые стулья под зонтом.
— Что случилось, Уоллес? — спросил он, вытирая лицо белым полотенцем.
Они сели. Уоллес Перри неудачно выбрал место, и послеполуденное солнце немедленно начало слепить ему глаза.
— Генри, это капитан Эмери, шеф полицейского участка Пасифик-Палисейдс.
Судья Робертсон и капитан Эмери пожали друг другу руки.
— Один из его детективов, лейтенант Сантомассимо, возглавляет группу, расследующую убийства в стиле Хичкока. Я курирую это расследование.
— Ах да, Хичкок, — сказал судья Робертсон. — И чем я могу помочь вам?
Капитан Перри продолжил:
— Есть веские основания полагать, что убийца — студент факультета кино университета Южной Калифорнии, и в данный момент он находится в Нью-Йорке в составе группы профессора Куинн, совершающей тематическую экскурсию.
Капитан Эмери подался вперед:
— Ваша честь, в группе четыре студента. Все — мужчины. Мы точно не знаем, кто из них убийца. Нам нужны ордера на обыск в их квартирах, чтобы найти возможные улики, указывающие на причастность одного из них к этим преступлениям.
Судья Робертсон слегка приподнял брови:
— Четыре, говорите?
— Да, сэр.
— Мне нужна более подробная информация.
Перри развернул перед ним копию схемы, составленной Сантомассимо, и показал красную почтовую наклейку с надписью «Университет Южной Калифорнии. Факультет кино». Судья Робертсон посмотрел на все это с неприязнью.