Похождения Бамбоша

Буссенар Луи Анри

Не смеялись лишь Франсина и Гонтран Ларами. Красотка обвела всех присутствующих взглядом и, не увидя своего колье, ощутила, как ее пробрало до костей.

Тут кислым голосом вступил Малыш-Прядильщик:

— А теперь шутки в сторону, отдавайте колье. Это вещица дорогая.

— Да куда оно делось, твое проклятое колье? — спросил Гастон де Валь-Пюизо.

— Вот именно, куда делось?..

— Не украли же его…

— Послушайте, верните драгоценность!..

— Да не съели же его, в самом деле.

Все заговорили разом: и барон Бринон,

и Жан де Бе-жен, и виконт Франкорвиль, и Савиньен Фуинар.

Женщины, в глубине души надеявшиеся, что колье действительно украдено, про себя восторженно мечтали: «Ах, если бы и впрямь его увели!»

Колье никак не обнаруживалось, и мужчины, боясь, что их заподозрят, стали подозрительно коситься друг на друга. Они слишком давно были знакомы и знали, чего ожидать от присутствующих.

У Франсины началась истерика.

Малыш-Прядильщик в ярости взорвался:

— Вы, подонки, не морочьте мне голову! Совершенно ясно, что вещь у одного из вас. Верните ее, и все останется шито-крыто.

Гастон де Валь-Пюизо возмущенно запротестовал:

— Это оскорбление!

— Э-э, пустые слова!

— Ты сам вполне мог украсть колье! Одной рукой подарить, поразить все общество, а другой отнять! Хитро плетешь, Малыш-Прядильщик!

— Что?.. Чтобы я обокрал Франсину!..

— Черт возьми! Объегорить кого-нибудь на пятьсот тысяч франков — такое твоей семейке не впервой!

— Моих родителей можешь поносить сколько хочешь. Да, папенька, всем известная, старая каналья, был бы способен организовать подобный трюк… Но я? Никогда в жизни!.. Во-первых, я без ума от Франсины…

— Плевать я хотел, без ума ты или нет! Но ты обвиняешь нас всех скопом. А я предлагаю доказывать свою невиновность каждому в отдельности.

— Браво! — воскликнул барон Бринон.

— Примите нашу благодарность! — откликнулся Франкорвиль.

— Говори, что надо делать, — заявил Бежен.

— Я предлагаю следующее. Во-первых, никто отсюда не выйдет.

— Договорились.

— Затем дамы перейдут в гостиную и ни одна из них тоже не покинет помещения.

— Мы согласны, — от имени женщин ответила Шпанская Мушка.

— Что касается нас, господа, мы по очереди разденемся до первородного состояния, остальные внимательнейшим образом обыщут наши вещи, осмотрят все до последнего шва, а затем в свою очередь будут так же обысканы. Это вас устраивает?

— Целиком и полностью, — ответил хор мужских голосов.

Но в хор этот вкрался диссонанс. И с чьей стороны, как бы вы думали? Протест поступил от Гонтрана Ларами.

— Ну вот уж, придумали, — заворчал он. — Я не привык заниматься подобным эксгибиционизмом [38] .

— Кончай шутить, голубчик, — в категорическом тоне прервал его де Валь-Пюизо. — Ты выполнишь те же формальности, что и мы. Поскольку существует лишь два варианта — либо ты вор, либо без рубашки страшен, как смертный грех. Во втором случае мы будем к тебе снисходительны.

38

Эксгибиционизм —

поведенческое извращение, состоящее в выставлении напоказ половых органов.

— Ладно уж. Раз так надо, приступим. Но женщины, кто будет досматривать женщин? Я бы не прочь…

— Заткнись, развратник. Дамы, в свою очередь, обыщут друг друга.

Сказано — сделано. Однако тщательнейший обыск не принес никаких результатов ни у мужчин, ни у женщин. Напрасно осматривали каждую часть одежды, напрасно обшарили от пола до потолка всю столовую, заглядывали под мебель, за ковры и за картины, искали среди посуды. Весьма заметное массивное колье как в воду кануло.

Все гости испытывали не только естественное изумление, но, надо признаться, еще и сильнейшее разочарование. Им так хотелось бы обнаружить виновного! И не из любви к справедливости, а ради возможности загрызть персону, принадлежащую к их кругу.

Как бы там ни было, а завтра, узнав из хорошо информированных источников о краже, газеты поднимут хорошенькую шумиху. Репортер Савиньен уже что-то горячечно строчил в своем блокноте.

Франсина наконец заставила себя выказать некоторую приветливость, хотя ее жадное крестьянское сердце было сокрушено. Малыш-Прядильщик обещал возместить ей убыток, однако в душе, вероятно, делать этого не собирался, хотя внешне и держался с апломбом человека, имеющего еще не один миллион.

И среди самых абсурдных предположений, сыпавшихся со всех сторон, не промелькнуло и намека на очевидное — а вдруг выход из строя всей электропроводки не случаен? Впрочем, подобный же перерыв в подаче электроэнергии воспоследовал вторично, а именно — через полчаса после первого, что наводило на мысль о неисправности генератора.

Прием затянулся до часу ночи. Франсина и Малыш-Прядильщик делали вид, что ничего особенного не произошло. Играли, танцевали, не в меру пили и разъехались в свинском состоянии. Гастон де Валь-Пюизо, потреблявший за четверых, был необычайно возбужден и громогласен. Он смеялся, сыпал шутками, каламбурил, острил в демоническом стиле, ухаживал за женщинами и невыносимо раздражал всех мужчин. Он подпускал Малышу-Прядильщику такие шпильки, что полностью заткнул противную обезьяну — тот положительно не находил, что ответить.

Но как только барон, слегка пошатываясь, вышел и сел в распахнутую выездным лакеем карету, деланное оживление слетело с него мгновенно. Он стал холоден как мрамор и полностью овладел собой.

Когда лошади промчались рысью с полкилометра, молодой человек дернул шнурок, конец которого держал возница.

Тот ослабил вожжи, и лошади пошли шагом. Валь-Пюизо опустил стекло и, высунувшись, тихо позвал:

— Черный Редис!

Кучер так же тихо отозвался:

— В чем дело, хозяин?

— Соленый Клюв передал тебе колье?