Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица (Книги 1,3,5,7,8)
Шрифт:
Юстас".
Через пять минут в номере Штирлица раздался телефонный звонок и кто-то, голосом Никиты Сергеевича, прошипел:
"Алекс - Юстасу.
Ответственность за провокацию при моем выступлении в ООН полностью ложится на вас.
В случае каких-либо инцидентов - получите по роже.
За поклеп на моего друга, товарища, партнера и брата товарища Хонекера ответите по всем статьям, в том числе и по двести семнадцатой.
Алекс".
– Слушаюсь, товарищ Первый!
– отрапортовал Штирлиц, но, услышав короткие гудки, добавил: - Дебил, тебя еще, лысый, научат говорить со мной!
Молодая радистка услужливо на подносе принесла Штирлицу банку тушенки. Максим Максимович
– Тебя как звать то?
– участливо спросил Штирлиц, поглаживая грязной рукой нежное бедро девушки.
– Так... Маруся же я.
– Маруся! Это хорошо! Ну что ж, Маруся, давай-ка займемся тем, чем все нормальное человечество занимается в это время! полковник Исаев украдкой посмотрел на часы. Стрелки показывали 3.20. Штирлиц разделся и прижал к себе груди девушки, смущенная радистка кокетливо прошептала "Не надо!" и полностью отдалась.
В это время Шлаг, лежащий под ванной в номере Штирлица неожиданно для себя проснулся. Быстро умывшись, он здесь же, под ванной, одел новую сутану и пополз к Штирлицу.
– Ну, что ты вся сжимаешься, девочка моя, расслабься! страстно шептал разведчик, облизывая девушку.
– Штирлиц! Вы слышите меня?
– глухо проговорил пастор Шлаг, уже лежащий под диваном влюбленных.
– Кто это?
– насторожился разведчик.
– Это я, Шлаг, - пробубнил все тот же противный и глухой голос.
– Дебил, ты что здесь делаешь?
– надевая штаны, спросил Штирлиц.
– Послушайте, я в разведке не первый год, - цитируя Штирлица, начал Шлаг.
– Я не позволю оскорблять себя, как вы выразились, идиотом. Я к вам от Бормана и товарища Брежнева.
– Ты чего, папаша, совсем обурел?! Тоже мне святоша! полковник Исаев машинально полез за кастетом.
"Сейчас будут бить!" - подумал пастор. Но удара не последовало.
– От кого? От Бормана?
– Максим Максимович спрятал кастет и вытащил толстого Шлага за несколько уцелевших волос на его безобразной лысине.
– Ну, чего надо?
– Послушайте, я все слышал и все знаю! Я ехал вместе c ними к ООН.
– Вместе c ними? Где же ты, дружище, там уместился?
– Пустяки! Но если вас это интересует, то в промежутке между аккумулятором и карданным валом!
– гордо заявил пастор Шлаг.
– Да, тяжело, наверное, было. Ну, так что ж ты там, собака, слышал?
– Во время выступления вашего, ну, этого, лысого, тама, - пастор показал куда-то пальцем, - сработает одно из адских устройств Бормана. Кроме этого, Леонид Ильич передал вам вот этот пакет.
Штирлиц вскрыл большой конверт, в котором, кроме фальшивых долларов, лежало несколько исписанных листков бумаги и отпечатанная на пишущей машинке записка:
Максим Максимович!
Если вы хотите участвовать в финале, подложите эти бумаги к докладу Первого. За мной дело не станет.
Вы меня понимаете?
Ваш дорогой Леонид Ильич.
Полковник Исаев бегло прочитал указанные документы и от души рассмеялся. Взглянув на пастора, он прошипел:
– Что ты, собака, имеешь против моего любимого друга Бормана? А?! Иди и помогай ему! Чем больше сработает его адских устройств в ихнем гадюшнике, тем лучше!
Пастор, потянув за собой весьма длинную сутану, мирно удалился, не забыв отрапортовать:
– Служу полковнику Исаеву!
Штирлиц еще немного поржал, посмотрел на часы и принялся за прерванное важное дело. Маруся встрепенулась и ласково заморгала глазками.
ГЛАВА 15. КОНЦЕРТ ПО ЗАЯВКАМ ШПИОНСКИХ ТОВАРИЩЕЙ
– Дорогие мои! Товарищи ньюйоркцы, Нью-Йорки и граждане прилегающих улиц, кварталов, округов, районов, городов, селений и прилегающих к ним штатов! Я пришел сюды не для того, чтобы восхвалять
– Никита Сергеевич дрожащей рукой вытер потную лысину и тайком взглянул в зал ООН. Все были ошарашены. У Эйзенхауэра, сидящего в первом ряду, отвисла челюсть. Поборов невольное смущение перед таким сенсационным вниманием, Хрущев продолжил: - Я - человек простой, и не люблю громких фраз. Я вот тут когда ехал в Нью-Йорк, видел как ваши мерзкие челюсти поедали достаточно жирненькие сарделечки. Да, у нас этого нет, но я, товарищи янки, люблю социализм. Так вот, до каких пор, заедрени вашу мать и статую, вы будете порочить наше советско-социалистическое отечество? Вы - мелкие людишки и подлые подхалимы.
– Хрущев уверенно показал пальцем в зал. Вы - те, кто сегодня порочит меня, а завтра пьет со мной шнапс или водку. Вы - лицемеры и мерзопакостники. Вы - прохиндеи и политические проститутки. Вы - рогоносцы и скотобазы. Вы гибриды мертвой кобылицы и живой курицы. Вы - голландские петухи, выращенные в Тюменской области на китайском корме...
Зал пришел в волнение, атмосфера становилась взрывоопасной. Господин Эйзенхауэр приказал своему помощнику принести ведро тухлых яиц и ящик прошлогодних помидоров.
– Скоты, вы хотите Кубу? Получите!
– Никита Сергеевич скрутил две фиги на правой руке и показал это произведение залу. Все открыли рты.
– Я вам покажу Кузькину мать! Я вам устрою капитализм в мировом масштабе! Мировой революции захотели? Вы ее получите! Это я вам обещаю.
Принесли помидоры и яйца.
– Вы - шпионы вражеских разведок, сейчас я к вам обращаюсь! Накось, выкусите!
– произведение неформального искусства было изображено уже на двух руках.
– Карибский кризис - это наша проблема, и не суйте свои грязные, вонючие срачки, а также гриппозные нюхательники туда, где и без вас воняет.
Первый помидор, брошенный "навесиком", мягкой посадкой приземлился на лысину Хрущева, струйки пахучей жидкости разбрелись по лицу и легко, мягко, и терпко стекали на доклад главы советского правительства. Послышался робкий смех, переходящий в оглушающий ропот. Пресс-атташе республики Зимбабве не выдержал и культурно вышел. Но он был один. Его никто не поддержал.
– Стыдно! А еще, президент! Тоже мне нашел солиста группы "Самоцветы"! Придурок, ты хоть знаешь, что по этому поводу может сказать Кальтенбруннер?
– крикнул Хрущев, обращаясь к Эйзенхауэру, но вдруг, на минуту задумался, пытаясь понять, почему это он опять вспомнил Кальтенбруннера. И тут сработало одно из адских устройств великого мерзопакостника: трибуна развалилась и кто-то подлой рукой Бормана незаметно для всех стянул штаны Хрущева. Полуголый, в плавках "ADIDAS", Никита Сергеевич ничего не мог понять. Доклад он крепко держал в руке, но строчки сливались между собой и читать становилось все труднее. Зал ликовал. Один из представителей народной республики Ангола высморкался. Эйзенхауэр метким ударом бросил яйцо, удар оказался удачным и его яйцо угодило прямо в левый глаз Хрущева. Но Никита Сергеевич, сделав вид, что ничего не произошло, продолжил:
– Товарищи! Вы думаете, что вам здесь концерт группы "Scorpions"? Нет, вы глубоко ошибаетесь! Шоу Бенни Хилла я вам здесь показывать не намерен!
– зал рукоплескал. Второй представитель республики Ангола сделал изящную улыбку и показал первому представителю республики Южная Корея свои изящные белые зубы.
– Таким поведением вы позорите прежде всего себя, а не меня. Наберитесь хотя бы такта и выслушайте до конца мой доклад.
– Какого конца?
– кто-то крикнул из зала.
– Звери!
– рыдал Хрущев.