Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица (Книги 1,3,5,7,8)
Шрифт:
– Я тоже ничего не слышу!
– орал президент, стараясь заглушить своим голосом ревущий танк, который остановился как раз под окнами Белого дома. Молодые американские танкисты высунулись посмотреть на своего президента и на придурка, так спокойно называющего себя "полковник Исаев".
Максим Максимович, решив, что в таких условиях вести переговоры c главой правительства США невозможно, вытащил из правого кармана галифе разрывную гранату, выдернул кольцо и c криком "Ура", бросил в танк.
Танкисты, как зайцы,
– Отличные у вас гранаты, - угрюмо сказал президент и прикусил себе язык.
– Не жалуемся, - радостно сказал Штирлиц, вытирая сажу со лба.
– Так вы ко мне?
– К вам.
– По какому вопросу?
– Послушайте, господин президент, я в разведке не первый год, и не привык разговаривать c лицами вашего ранга, черт подери, стоя, как идиот, внизу, под окнами!
– Что вы предлагаете?
– Может, я поднимусь к вам, наверх?
– Извините, что сразу не пригласил, - сказал Дуайт Эйзенхауэр и закрыл форточку.
Штирлиц поднялся наверх и вошел в хорошо убранный и элегантно обставленный кабинет. Возле камина, на кресле, сидел немолодой человек, лет семидесяти, c очень яркими чертами лица и симпатичными ушами.
"Президент", - догадался Штирлиц.
"Штирлиц", - понял президент.
Два великих человека понимали друг друга без слов. Штирлиц сделал милую гримасу, пытаясь поприветствовать главу Белого дома, а Эйзенхауэр, в благодарность за это, очень мило пошевелил ушами.
"Хитрец", - подумал Эйзенхауэр.
"Хитрюга", - подумал Штирлиц.
Штирлиц подошел к камину, погрел руки и взглянул в честные глаза президента США. Президент ответил тем же. Так они и молчали в течение часа, до тех пор, пока тишину не нарушил черный-черный негр в белых-белых перчатках.
"Лакей", - сообразил Штирлиц.
"Штирлиц", - недвусмысленно подумал лакей.
"Откуда он меня может знать?" - подумал Штирлиц.
"От верблюда!" - подумал лакей и загадочно улыбнулся, показав Штирлицу свои великолепные белые зубы. Затем он тихим шагом подошел к президенту и что-то шепнул ему на ухо. Эйзенхауэр легким движением руки дал ему понять, что он может быть свободен и, обращаясь к Штирлицу, сказал:
– Мне только что сообщили, что пятнадцатого сентября к нам прибудет глава вашего правительства. Вы, наверное, по этому поводу пришли ко мне?
– Как вам сказать?
– Послушайте, Максим Максимович, я в прошлом военный, вы - тоже человек не глупый и хорошо одеваетесь, зачем нам хитрить?
– Я просто хотел сказать...
– Вот этого не надо.
– Ну, тогда...
– А зачем?
– Чтобы не осложнять...
– Об этом вы можете не беспокоиться, - сказал президент и закурил "Беломорканал", протягивая пачку Штирлицу; Штирлиц взял измятую папиросу и тоже закурил, c удовольствием
– Но тогда мы во всем обвиним вас, - сказал Штирлиц и, прямо в лицо президенту, выпустил дым.
– Нас?
– покашливая, спросил президент.
– А кого же еще?
– Вы хотите сказать, что Хрущев будет стучать своим ботинком по трибуне ООН и плеваться в зал, а мы в этом будем виноваты?!
– C чего вы взяли, что он будет стучать?
– недоумевая, спросил Штирлиц.
– А что же по-вашему он будет там делать? высморкавшись, сказал Эйзенхауэр.
Штирлиц пренебрежительно посмотрел на него, тоже высморкался и ответил:
– Никита Сергеевич, расстрендить Кузькину мать, будет произносить речь за мир и процветание во всем мире!
– Какую мать?
– Кузькину мать!
– Вы что, надо мной издеваетесь?!
– возмутился Эйзенхауэр.
– Простите, я не хотел вас обидеть, - потупив глазки, сказал Штирлиц.
– Это русский сленг и любимое выражение Никиты Сергеевича.
– А-а-а!
– протянул президент.
Прошел еще один час. Тот же лакей принес кофе. Штирлиц отпил глоток и его чуть не вырвало.
– Что это за гадостью вас поят?!
– возмутился он.
– Это же кофе, - извиняясь, сказал лакей.
– Меня таким суррогатом даже в нацистских застенках не поили!
– закричал возмущенный Максим Максимович и выплеснул на несчастного негра всю чашку. Тот что-то пробормотал на уругвайском языке c легким перуанским акцентом и, еще раз извиняясь, вышел.
Эйзенхауэр тоже извинился перед Штирлицем. Штирлиц простил ему и не стал доставать свой любимый кастет.
"Классно было бы, если бы я врезал ему!" - подумал полковник Исаев.
"Руки не доросли!" - подумал президент США, а вслух сказал: - Максим Максимович, мы c вами умные люди и зачем осложнять отношения из-за какой-то чашки кофе?
– Хорошо. Ну, допустим, вы все уже знаете. Допустим, вы даже знаете то, о чем я даже не догадываюсь. Допустим, Хрущев будет себя вести безобразно в зале ООН. Я здесь не за этим. И Штирлиц протянул президенту шифровку c заданием Центра.
Эйзенхауэр внимательно прочитал уже знакомый ему текст и, усмехнувшись, сказал:
– Вы хотите найти Бормана?
– Вы умный человек. Мы прекрасно понимаем друг друга. Вы знаете, где он?
– Знаю, - сказал Дуайт, шевеля ушами.
Штирлиц понял его и, вытащив из левого кармана галифе вторую разрывную гранату, протянул ее президенту.
– Годится!
– сказал президент, пряча гранату в бронированный сейф.
– Борман находится в вашем ведомстве, в параллельной камере c Гитлером.
– Благодарю вас, - сказал Штирлиц и, чеканя шаг, вышел из кабинета.
Придя в свой номер, Штирлиц передал Родине следующее послание: