Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица
Шрифт:
Старые друзья обнялись. Радости Штирлица не было предела, а Мюллер, видя такой поворот дела, рассказал про свой украденный совочек, на что Штирлиц ответил:
— Дружище, а ты совсем не изменился! Все также возишься в песочнице?
— Да я…
— Да ладно тебе! — и Штирлиц похлопал старого друга по плечу. — Ты здесь один?
— Как тебе сказать…
— Говори все, без утайки. — Штирлиц опять нащупал свой любимый кастет. — А не то побью!
Мюллер давно заметил, как Штирлиц залезает в карман, где у него несомненно
— В Америку нас переправил товарищ Керенский.
— Какой товарищ?!
— Керенский. Это тот самый…
— А кого это «вас»?
— Кого, кого? Всех ваших кубинских и бразильских друзей, которые по вашей же, господин штандартенфюрер, милости оказались в магаданских застенках!
— И что, Кальтенбруннер с вами?!
— И Кальтенбруннер, и Холтоф, и Айсман, и даже красавица Тетя Фига — здесь, в Нью-Йорке.
Штирлиц задумался. Все это могло послужить неплохим козырем в игре, задуманной Брежневым. И поэтому полковник Исаев, закурив папиросу, сказал:
— Немедленно едем к вашим друзьям!
— Я не думаю, что это им понравится, — грубо промолвил Мюллер.
— А их об этом и спрашивать никто не будет, — грубо сказал Штирлиц и въехал кастетом по истрепанной физиономии Мюллера, повергая его в безграничное изумление. — Еще нужны объяснения?!
Мюллер расплакался.
— На Кубе — били. В Магадане — сломали челюсть. А теперь, здесь вы теребите мою физиономию. Как вам не стыдно?!
— О совести заговорил? А что ты думал тогда, в Германии, когда закрыл дверь после ухода Гитлера? А тогда, когда я томился в застенках твоего хренового Четвертого Рейха? Помнишь, собака?! — И Штирлиц вмазал еще раз.
Мюллер завыл, а Максим Максимович налил себе еще стакан водки.
— Ну что, я тебя убедил? — спросил он.
— Вполне.
— Тогда едем.
…Александр Керенский лежал в одной постели с Тетей Фигой. Керенский был стар, но красотка Фига не замечала этого. Этот мужчина заманивал к себе какой-то внутренней силой, порождающей неукротимую энергию молодого, влюбленного болвана, c которым спала красотка намедни.
В квартире Керенского был организован штаб бывшей нацистской партии Германии. Сюда съезжались все бывшие представители Вермахта.
— Так это все ваши штучки, товарищ-господин бывший глава Временного правительства? — На пороге стоял восхитительный Штирлиц с гранатой в руках.
— O, my God! — успел пропищать Александр Керенский. Граната разорвалась как раз под его задом.
Все остальные «рыбками» повыпрыгивали из окон четырнадцатого этажа.
— Развели тут бардак! — злобно прорычал Штирлиц, вытирая с мундира что-то похожее на кал.
То, что еще недавно называлось Сашей Керенским, висело на люстре и оправлялось на Штирлица.
— Прекратите, товарищ Керенский, заниматься хреновиной! — грозно сказал Штирлиц.
— Максим ты не прав! Ты что наделал?! —
— Я всегда прав! — сказал Штирлиц. — Что это вы тута развели? Фашистский гадюшник? Ты что же это, опять вдарился в политику?
— Максим… или как там тебя еще… Петька, Отто… или этот, ну как его — Штирлиц, ты, еще раз повторяю, не прав! У нас здесь был творческий вечер Александры Пахмутовой.
— Какой еще там Ахмутовой? Тут все видно невооруженным глазом — фашистский гадюшник тут у вас, вот.
Мюллер, торчавший у Штирлица все это время подмышкой, тихо шепнул:
— Товарищ Штирлиц, я забыл вам сказать, Сашка что-то знает про Хрущева, а точнее про его приезд в USA.
Рука Штирлица самопроизвольно полезла за кастетом.
«Сейчас будут бить!» — подумало тело и упало вместе с люстрой к ногам Штирлица.
Но Максим Максимович сдержался, что случалось с ним редко, и только тихо спросил, пытаясь настроить свой голос на добродушную волну:
— Что тебе, контра, известно про Хрущева?
Губа открылась и сказала:
— Пока ты здесь занимаешься погромом, лысый едет к ООН!
— Черт, не успел! — пробубнил Штирлиц. — Ну, не успел, так не успел… Ладно… Извините, что побеспокоил. Я просто так зашел.
ГЛАВА 12. ТАМ, ГДЕ БЕССИЛЕН МИНЗДРАВ
«А это уже серьезно!» — подумал Штирлиц.
Едкий смог от дымящейся сигареты глубоко проник в его легкие и разведчик косо посмотрел на грязный потолок.
«Да-а, видимо, это никогда не кончится…» — мрачно насторожился Штирлиц и сделал еще одно усилие.
Мирно капала вода из крана, по потолку мелькали гадкие тени. Штирлиц вновь закурил. Сигарета показалась ему менее приятной, однако он продолжал втягивать в свои легкие этот острый, едкий дым, пытаясь сбить ужасное напряжение.
…Прошло двадцать минут. Мускулы легендарного разведчика всех времен и народов были на пределе.
— Черт! — прошипел он. — Должен же быть в этом хоть кто-нибудь виноват?! Но кто? Кто? Кто эта собака?
Штирлицу показалось, что напряжение на минуту утихло, однако этот факт не помешал закурить ему третью сигарету и мускулы Максима Максимовича снова были на пределе.
— Скоты! — закричал он в пустоту. — Га-а-а-а-а-ды!
Что-то ужасное, отчаянное, жаркое, безвыходное было в этом крике. Но стены были глухи и помочь в этот момент Исаеву никто не мог, даже Минздрав, тем более, что последнему было далеко наплевать на временное напряжение мускул легендарного шпиона.
Вечерело. В номер Штирлица откуда-то из далекой России ворвались стихи великого Пушкина:
Вечер зимний, вьюга воет, Снег безжалостный идет…