Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица
Шрифт:
— Готовьсь! Целься! Огонь!
Прозвучала беспорядочная стрельба. Камера наполнилась густым дымом, завоняло порохом.
— Черт! — заругался Рукомойников, заставив перекреститься пастора Шлага. — Опять заело! Наверное, патроны сырые!
— Вечно вы, товарищ, подводите меня, — сказал дорогой Леонид Ильич и дал понять Шлагу и Петьке удалиться.
Гитлер пришел в себя и попытался понять, где это он — в аду или в раю. Увидев грязные стены, он понял что в аду. «А где же черт?» — подумал Адольф Гитлер, разглядывая среди густого дыма прислужника дьявола; вместо этого, постепенно
— Я здесь, мой фюрер! Мы решили вам дать шанс.
— O, mein God! Только не надо меня больше щиссен! Bitte! Я прошу вас!
— Хорошо, хорошо! А теперь, мой фюрер, слушайте меня внимательно. Чтобы спасти вашу жалкую шкуренцию, вы должны подписать этот документ.
Гитлер взял листок бумаги на котором по-немецки с баварским акцентом было написано:
Объяснительная
Я, Адольф Гитлер, бывший глава Третьего Рейха, будучи в здравом уме, без принуждения и пытки, в ясном сознании признаю, что Никита Сергеевич Хрущев был моим тайным агентом в Советской России в период c 1933 по 1945 год с подпольной кличкой «Лысый».
А. Гитлер
Январь 1964 года.
— А чего тут подписывать, это и так правда!
— Как? — изумился Брежнев.
— А вы не знали? Ну знаете ли, батенька, видно сразу, что вы в политике недавно, — сказал Гитлер и подписал документ.
За окном шел снег.
ГЛАВА 17. ГЕНСЕК В ОТСТАВКЕ! ДА ЗДРАВСТВУЕТ ГЕНСЕК!
Никита Сергеевич сидел в своем кремлевском кресле и занимался одновременно пятью делами: курил сигару, писал квартальный отчет, цедил виски, жрал половником черную икру и старался не замечать только что зашедшего к нему Брежнева.
«Тоже мне Цезарь,» — подумал Леонид Ильич.
— Ну что там еще? — спросил Хрущев.
— Все! — ответил сияющий Брежнев. — Король умер, да здравствует король!
Бумага, которую протянул Хрущеву Брежнев, воняла бутырским сортиром. Это Первый секретарь понял сразу. Но кроме этого, он отдал себе отчет в том, что пришел конец его политической карьеры. Документ, который прочитал Никита Сергеевич, был ужасным приговором.
— Брехня! — спокойно сказал Генсек. — Да, кстати, Леонид Ильич, я тут собирался в Сочи! Надо бы отдохнуть! Устал я от этой работы…
— У вас будет достаточно времени для отдыха, — торжественно сказал будущий Генеральный секретарь.
И тут Хрущев понял, что все это было спланировано заранее: и его поездка в США, и позорное выступление в ООН, и…
Никита Сергеевич нажал кнопку и вызвал секретаршу.
— Вот что, милая моя, закажите-ка билет на самолет в Сочи первым же рейсом.
— Все уже готово, товарищ бывший Первый секретарь, — сказала Катя Козлова, — заказное такси ждет внизу. Скатертью дорожка!
ЭПИЛОГ
За окном шел снег и Юрий Гагарин.
Леонид Ильич лениво опустился в кресло и, крякнув, спросил стоящего у окна Черненко:
— Константин Устинович, а что, товарища Штирлица
— Однако, не знает моя? Надо у Пельше спросить! — ответил Черненко.
— У дорогого товарища Пельше?
— Да. А у кого же еще? На то он и Пельше, чтобы все знать.
— Пельше, Пельше… — генсек на минуту задумался и вызвал своего помощника.
Вошел аккуратный человек пожилых лет, очень похожий на Леонида Ильича, но с физиономией Бормана.
— Вот что, Мартин Рейхстагович, — сказал четырежды герой Советского Союза, — узнайте-ка, где находится товарищ Пельше и пригласите его к нам.
Борман покорно кивнул и вышел, не забыв при этом рассыпать канцелярские кнопки на стул, на котором обычно сидит Константин Устинович.
— Однако, не понимает моя, зачем нам Штииц? — садясь на стул, удивился Черненко, и громко ойкнул от боли, поразившей его зад посредством кнопок Бормана. — Однако, Брежнев Леонидыч, этот фашист со своими кнопочными штучками мне порядочком надоел! Весь задник мой истыкан, как паровоз…
— До свадьбы заживет! Тем более все это мелочи по сравнению с тем, что я хочу вам сказать… Дело в том, что для товарища штандартефюрера Исаева есть новое задание, — тихо произнес Генеральный секретарь, мельком представив себя в облике пятнадцати Героя Социалистического труда и тринадцати Героя Советского Союза.
— И я того же мнения, дорогой мой товарищ Леонид Ильич.
А за окном шел снег и Юрий Гагарин.
Книга четвертая. КОРЕЙСКИЙ ВОПРОС
ОТ АВТОРОВ
Написав роман «Как размножаются ежики», мы не собирались возвращаться к этой теме, если бы не настоятельные просьбы одного московского издательства. Повинуясь им, мы приостановили свой роман этого десятилетия, именуемый «Поросята», и разродились «Корейским вопросом». Годы шли, мы постарели, постарел и наш герой. Теперь он стал пенсионером и от долгого проживания в нашей родной стране изрядно «осоветился». Это не свидетельствует о его падении, в какой-то мере и здесь происходит очередное становление нашего Штирлица. С годами образ его становится все более душевным, объемным и притягательным, на сколько бы лет он ни смотрелся. Мы будем признательны, если читатель не станет искать в этой части подобие нашей первой удачи (или неудачи). Или, более того, отголосок или альтернативу многочисленных продолжений, написанных известными и не известными нам авторами. Мы их все равно не читали. Думается, что у нас получился совершенно другой роман, также как и мы по каким-то причинам стали совершенно другими людьми.
П. Асс, Н. Бегемотов
ПРОЛОГ. СТРАНА РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА
За окном ходили кругами охранники и часы на Спасской башне Кремля. Все охранники были в милицейской форме и, чтобы не выделяться из толпы, имели хмурые и заспанные лица. Цоканье подкованных каблуков звучало гораздо громче тиканья часов, но внезапно часы встрепенулись и громко пробили полдень.
— Послушай, Сусликов… — молвил развалившийся в мягком кресле Генеральный Секретарь.