Похождения Вани Житного, или Волшебный мел

Кунгурцева Вероника Юрьевна

Он огляделся: это был вытянутый лог, весь в кочках да колдобинах, поросший цветущим разнотравьем и редким кустарником, вокруг стеной стоят деревья, большей частью ели да осины. На том конце лога, на возвышении, широкий просвет, наверно, дорога, и там помахивает хвостом запряжённая в телегу и привязанная к стволу белая лошадь. Ванин взгляд, сделав круг, вернулся к костру.

Парень, оставшийся у костра, в упор, с тяжёлой злобой смотрел на Ваню, мальчик поёжился. Ему хотелось крикнуть: «Что я вам сделал?», но он смолчал. Видно, это какие-то маньяки, разве найдёшь с ними общий язык? Вдруг парень, заскрежетав зубами, отбросил грибную жарёху, подскочил к Ване,

откинул попону, схватил его на руки и, подняв над головой, вознамерился хорошенько шмякнуть о землю. Ваня заорал. Девушка, обернувшись, тоже закричала:

— Больша–ак! Остановись, погоди! Ты не один тут, мы все должны подумать, что с ним делать…

Большак, хоть и шарахнул мальчика о землю, но не так, как хотел. И всё же Ваня от удара едва опять не утратил сознание. Решив, что терять ему больше нечего, молчать — это верная погибель, а слова авось и помогут, закричал:

— Тётенька, миленькая, пожалуйста, выслушайте меня… Я же ничего вам не сделал… Мы к бабушке шли, тут ураган начался — я своих потерял, а эти меня догнали, и вот… Если вам есть нечего, так у меня тысяча рублей есть, это не простые деньги, возвратные… Я уверен, они вот–вот ко мне воротятся, надо только немножко подождать, а может, и тут где-то денежка, руки-то у меня связаны — а то бы я поискал и нашёл её. Возвратная тыща — очень полезная вещь, никогда голодными не будете. Я вам её по–честному проиграю — ваша будет. Только отпустите меня, пожалуйста. Что вы, звери, что ли? — Ваня сдерживал себя из последних сил, чтоб не завеньгать. Он лежал связанный, голый, беззащитный, а эти трое стояли над ним и смотрели. Соловейко захохотал:

— Ишь заливается, разжалобить хочет. Нашёл кого молить. Мы не звери, мы хуже… А деньги нам твои без надобности — хоть возвратные, хоть нет. Нам жизнь твоя нужна, а больше нам от тебя ничегошеньки не нужно!

Большак опять приструнил его:

— Много-то не болтай…

Девушка же ничего не отвечала, хотя только на неё Ваня и мог рассчитывать. Потом отошла от поверженного к прогоравшему костру, подбросила валежника, сунула палец в ведёрный котел, пристроенный на поперечине, обожглась, подула на палец и сказала:

— Этой воды мало… Соловейко, сгоняй-ка на ручей. Живо–два! Лыска запряжённая стоит. Воды много понадобится… — Достала откуда-то длинный булатный нож, провела пальцем по лезвию. — И нож, гляди–ко, совсем затупился… Мужики называется… Давай-ка, Большак, бери нож и к точилу.

Ваня так и обмер. Это был конец. Вот тебе и одолень–трава! Одолень–трава, одолей ты злых людей… Не одолела. Эх, бабушку бы сюда — она бы им показала, где раки зимуют! Они бы у неё не так запели! Да что! Нету тут бабушки Василисы Гордеевны! И Шишка нету, милого провожатого, и Перкуна! Один Ваня, как перст один. И мамка его неизвестная, далёкая, не знает, что хотят сотворить с её сыночком злые люди. Тут Соловейко, побежавший было с флягой в руке к лошади, воротился:

— А гад этот не утикает [23] ?

Большак, который тоже уходил с поляны, крикнул:

— Как он утикает, связанный по рукам и ногам…

Девушка ласково отвечала мальчику:

— Я посторожу, Соловейко, езжай.

Но тот никак не мог успокоиться, уцепившись за девушку, бормотал:

— Обманет он тебя. Как пить дать обманет. Обведёт вокруг пальца. Он такой… Они такие… Как в тот-то раз… Не верь ты ему…

Девушка погладила его по вихрастой голове:

23

Утикать–

спасаться бегством; убегать. [Ред.]

— Не обманет… Разве меня можно обмануть?

— Так-то оно так… А ты всё ж таки хорошо стереги… — говорил умоляюще.

Видно, всё же девушка успокоила его, он пошагал прочь. Приподнявшись на локтях, Ваня видел, как лихо Соловейко вскочил на телегу, свистнул молодецким посвистом, гикнул по–разбойничьи, лошадь дёрнула — и помчалась вскачь. Ехал он на телеге стоя, издалека уже донеслось:

— И без меня не начинайте–е. Я мигом сгоняю… Н–но–о–о!

Ваня с девушкой остались одни. Она что-то делала, нагнувшись, — корешки какие-то чистит? Порезала прямо на ладони на четыре части — и бросила в котёл. Кинула туда же пучок черемши. С черемшой, значит, вкуснее… Что вкуснее?!

— Тётенька, — зашептал Ваня, опасаясь, что Большак, ушедший недалеко, его услышит. Она обернулась, но смотрела мимо.

— Тётенька, пожалуйста, помогите мне.

— Молчи… — приложила девушка палец к губам и кивнула на ели, как будто они могли подслушать. С минуту она продолжала кидать в котел то какую-то пахучую траву, то корешки, потом с ножом в руке пошла к Ване… Он заорал. Его перевернули к земле лицом, он ощутил, как холодное лезвие чиркнуло по боку, и совсем уже приготовился умирать, но девичьи руки нащупали его скрученные руки, и Ваня с облегчением почувствовал, что нож перерезает верёвки. Пока он, приходя в себя, разминал затёкшие пакли, она нагнулась и перерезала путы на ногах. Потом бросила нож и принялась кончиками пальцев подробно изучать его лицо, Ваня не дёргался, хотя приятного было мало. Уронив руки вдоль тела, девушка произнесла с некоторым разочарованием:

— Так вот ты какой — счастливчик Ваня Житный!

— Издеваетесь… — пробормотал Ваня. И опомнился: откуда она знает, как его зовут… Он углядел позади себя, не там, где дорога, в противоположной стороне, ещё один просвет среди деревьев. Может, там тропинка… Девушка, как-то разгадав его мысли, сказала:

— Без меня тебе далеко не уйти… — И усмехнулась: — Не бойся, я тебя выведу.

— Одеться бы мне… — пробормотал сконфуженно Ваня, слепая-то она слепая, а всё же… — Одежду мою ветром унесло.

Девушка нахмурилась:

— Это сложно. Погоди-ка… Вот разве сменная рубашка Соловейкина, я её недавно зачинила. — Девушка подошла к пню, подхватила с него мешок, точно такой же был надет на Соловейке, растряхнула и подала: — Надень-ка. Как раз тебе будет.

Ваня взял мешок из-под картошки, на котором были поставлены многочисленные заплатки, повертел в руках и обнаружил прорези для головы и рук.

— Надевай–надевай, — говорила девушка. — Она чистая, стираная.

Ваня натянул мешок, продел руки, оглядел себя — мешок был длинный, доставал до пят.

— А вот штанов нет, уж не обессудь.

— Обойдусь, — пробормотал Ваня.

— Тогда айда! — сказала девушка, устремляясь к просвету, там и вправду была тропа. Ваня двинулся за ней. Девушка, хоть и шла на ощупь, выставив вперёд длинные руки, но двигалась споро. В некоторых местах тропа раздваивалась — и девушка, легко ориентируясь, выбирала одной ей ведомый путь. Шли молча, только пару раз слепая остановилась, прислушиваясь. Ваня испугался:

— Что? Что там?

Но она отрицательно мотала головой, дескать, ничего, и опять ходко двигалась вперед. Скоро тропа вывела их на широкую просеку, с двух сторон стеной стоял лес, просека тянулась в обе стороны до самого горизонта.