Похвала
Шрифт:
— Ну…. у тебя много случайных женщин, которые просто появляются в твоем офисе, готовые к тому, что ты будешь отдавать им приказы и вставать перед тобой на колени?
— Иногда, — уверенно отвечает он, как будто это не было самым безумным поступком, в котором он когда-либо признавался.
Серьезно, кто этот мужчина?
У меня пересыхает во рту.
— И ты платишь им…
— Да.
— Ну, мне неприятно тебе об этом говорить, но это очень похоже на проституцию.
— Проституция
Мои глаза расширяются. Он сказал секс — дважды, и это вызывает у меня в животе смесь возбуждения и беспокойства.
Я сжимаю бедра вместе.
— Хорошо, тогда что именно ты с ними делаешь? — Спрашиваю я.
— Это звучит как личный вопрос.
Он снова играет со мной.
— Я сказал тебе использовать свое воображение, так что давай. Если я не занимаюсь с ними сексом, то для чего, по-твоему, я их нанимаю?
У меня нет ни малейшего представления.
На самом деле я не так уж далеко продвинулась в изучении веб-сайта. Поэтому я прикусываю нижнюю губу, перебирая в уме то, что мне уже известно.
— Ты не можете просто платить женщинам за то, чтобы они преклоняли перед тобой колени в твоем офисе.
— Почему нет?
— Потому что это нелепо. Какой в этом смысл?
— Дело в том, что мне это нравится, и они готовы это сделать.
Я потеряла дар речи. Этого не может быть на самом деле.
Замешательство на моем лице превращается в улыбку, которая растягивает мои щеки.
Это действительно должно быть унизительно для него, но он совсем не смущен. И это действительно заставляет меня задуматься о чем-то очень порочном.
— Итак…
Но я останавливаю себя. Я не могу закончить предложение. Это слишком похоже на флирт, слишком… интимно.
Черт возьми.
— И так? — Эхом повторяет он, нетерпеливо ожидая, когда я закончу.
— Итак, как бы я поступила? — Мне отчаянно хочется спрятать лицо в ладонях, или спрятаться под стол, или даже включить пожарную сигнализацию, но если он собирается вести себя так легкомысленно и беспечно по этому поводу, то и я тоже.
Потому что я действительно умираю от желания узнать это сейчас. Если он живет такой скрытной извращенной жизнью, тогда я хочу заглянуть за занавес.
Это заманчиво — просто окунуться с головой в ту запретную, но захватывающую жизнь, которую он ведет.
Итак, вместо того, чтобы прятаться, я заставляю свое тело не выдавать меня, держу спину прямой, а выражение лица расслабленной. Как будто я просто спросила его, какой суп на сегодня, а не о том, насколько хорошо я справлюсь с ролью развратной рабыни-секретарши.
После минуты продолжительного молчания и глубокого выдоха он говорит:
— Ты поступила исключительно, Шарлотта.
Подожди, что?
— Мне показалось,
— Ну, в свою защиту могу сказать, что ты даже не понимала что делаешь.
Смех вырывается из моей груди.
— Так в чем же это было исключительное событие?
Он снова задумчив, явно воюет сам с собой в своей голове, взвешивая свои варианты, вероятно, думая, что как более взрослый человек здесь, он действительно должен положить конец этой неуместной дискуссии.
— Я действительно не должен этого говорить…
— О, да ладно тебе. Ты сам это начал.
Это требует определенных усилий, но мне удается сохранить свой небрежный тон и ленивый подход.
И вдруг, никаких колебаний. Слова просто без усилий долетают через стол прямо с его губ до моих ушей.
— Мисс Андервуд, ты выглядела восхитительно, стоя на коленях.
Даже если бы у меня был голос в этот момент, я бы не знала, что сказать.
Вместо этого я полностью лишаюсь дара речи, сижу напротив него как рыба с отвисшей челюстью, удивляясь, как я перешла от драки с Бо на лужайке перед его домом пару дней назад к этому — его отец говорит мне, что я хорошо выгляжу, стоя на коленях.
Нет, не просто хорошо.
Восхитительна.
Теперь это слово потеряло для меня всякий смысл.
За всю мою долгую жизнь не пройдет и дня, когда я услышу эти три слога и не подумаю о мужчине на двадцать лет старше меня, использующем именно это обозначение, говоря о том, как хорошо я преклонила перед ним колени.
Это нелепо.
Нарциссическо, унизительно, чувственно и льстиво и… еще много слов, которые я, кажется, не могу подобрать в данный момент.
И каким-то образом единственные слова, которые мне удается произнести в ответ, это:
— Я сделала?
— Да, — отвечает он, и это звучит голодно, как рычание льва перед добычей.
Сидя здесь в своем ошеломленном молчании, я умоляю свой мозг проявить связную мысль… О, это было приятно.
Наконец, он останавливается на вопросе.
— И это коленопреклонение.
— И ты думал, что я одна из тех девушек? Это и есть та работа, которую ты мне сейчас предлагаешь?
— Это было бы крайне неуместно, учитывая твои отношения с моим сыном.
— Прошлые отношения, — добавляю я, потому что все это звучит безумно, это действительно так, но я не уверена, что хочу, чтобы он пока исключал меня из всего этого.
Мое любопытство взяло верх надо мной.
— Ты нанимаешь меня в качестве одной из своих коленопреклоненных девушек не из-за Бо…
— Нет, Шарлотта. Я не нанимаю тебя в качестве одной из моих коленопреклоненных девушек, потому что мне нужна секретарша, а тебе, похоже, нужны деньги.
— Это было похоже на оскорбление, — отвечаю я, и он снова смеется.